за белых даже с чемпионом мира, и с тем расправился бы в четыре-пять ходов.
— Ну да, — произнес наш старый учитель, отгоняя в сторону дым сигареты. — Только белым надо расправиться с черными не больше чем за три хода.
Одни молчали, глядя на шахматную другие сокрушались:
— Хм!.. Уф!.. Гм!..
Наско, забывшись, сунул палец в рот, как маленький. Не так уж легко взять в плен короля, который по правилам, может передвигаться в разные стороны между неприятельскими солдатами — они ведь неповоротливы, засмотрелись вперед и опасны лишь тогда, когда король оказывается чуть правее или чуть левее их по диагональкам. А я подумал было, что дедушка в шутку поставил условие о трех ходах. Подумал, но из почтения к старшему не проронил ни слова.
А дедушка Васил усмехнулся:
— Дело сложное?.. Но невозможное лаи? — и занес над доской руку. — Итак: осторожно беру пешку «c7», двигаю вперед, и… она превращается… в симпатичного молодого слона:
1. с7—с8С.
— Слабая фигура! — вырвалось у Гоши.
— Ничего у нас не выйдет при таком превращении, — засомневался Митко.
Наверное, вместе со всеми нами засомневался и загрустил абрикос — он уронил несколько листочков.
А дедушка Васил был невозмутим.
— Сейчас его черное величество может пойти только на одно безопасное поле. — Старый учитель задумчиво сжал губы. — И пойдет… потому что обязан сделать это по тем самым строгим шахматным правилам. Но едва ли эта прогулка будет для него приятной:
1. …Кра4—Ь5.
— А теперь что? — спросил я.
— Теперь белый ферзь бодро перебегает на поле «b3», прячась за спиной самого отсталого пехотинца и там подкарауливая черного короля:
2. Фf3—b3.
И теперь, как мы все видели, в распоряжении черного короля оставалось лишь одно безопасное поле. Тут и думать нечего, и потому мы с Наско одновременно протянули руки, чтобы взять фигуру и сделать ход. Мы едва не смешали фигуры, но я — человек воспитанный и уступил Наско. Он молниеносно схватил белую пешку «c6», сбросил ее с доски и водрузил на ее место черного короля:
2. …Крb5:c6.
— Вот почему надо было на первом ходу превращать пешку в слона, а не в ферзя, — объяснил дедушка. — Стой на поле «с8» ферзь, борьба закончилась бы патом. А пат, как вы уже знаете, означает мирное завершение битвы.
— В запасе у нас был еще один ход. Всего-навсего один! И с ним белые фигуры обязаны были выигрывать! Признаться, я не мог сообразить, как этого добиться… Решение нашел Валерий Калинков — он передвинул вперед пешку «b» и защитил пешку «d» слоном «a3» и сделал положение короля совершенно безнадежным:
3. b4—b5×.
Мат!
Мы переглянулись, довольные увиденным и чуть виноватые, оттого что сразу не поверили нашему доброму наставнику. А он, ни в чем не укоряя, продолжал деловито просвещать нас:
— Кроме задач, шахматная композиция включает в себя так называемые этюды. Этюд — слово французское и переводится так: учение, упражнение… Вообще-то значений у этого слова гораздо больше, они зависят от того, в какой области слово употребляется — в литературе, в философии, в музыке или в живописи. Не буду раскрывать все эти значения — кто желает разобраться в них, может заглянуть в энциклопедию.
— Ну, а в шахматах как? — снова поспешил с вопросом любопытный Наско Ганев.
— В шахматах этюд — такое расположение фигур, которое очень напоминает позицию в практической партии. Когда мы решаем этюд, наша цель состоит в том, чтобы победить или сделать ничью за белых при самой сильной игре за черных. Но тут количество ходов заранее не определяется, что тоже отличает этюд от задачи.
— Понятно! — дружно отозвались мы.
Дедушка Васил, погасив окурок, спрятал его под комок земли, чтоб не попался на глаза управдому, и доброжелательно улыбнулся:
— А сейчас я расскажу вам несколько историй. Знаю, что вы любите читать книжки с любопытными историями, с интересными картинками в придачу. Однако я заменю картинки ходами на шахматной доске… Кто против, поднимите руки!
Никто, конечно, не позволил себе этой глупости. Во избежание случайностей мы даже сунули руки в карманы. Совсем притих и абрикос. Хотя он и не разбирался в шахматных задачах и этюдах, любопытство, видно, испытывал не меньшее, чем мы.
Двое против шести
Некогда жил-был император Крунг, длинный, тощий, широкоскулый, с черной короной на голове. В тот памятный день, о котором я собираюсь рассказать вам, он, важный и надменный, стоял в почетном углу зала для приемов. Должен заметить, что зал тот был застелен черными и белыми квадратными коврами. Император, сопя, курил большую трубку и выпускал целые облака дыма. В зале находились также четверо солдат дворцовой гвардии — мускулистые, коротконогие, неуклюжие. Их обритые наголо головы блестели в пламени факелов. На каждом солдате — черные доспехи и черные поясные ремни. На то была всесильная воля императора: он считал, что такая форма скорее нагонит страх на народ, заставит подданных беспрекословно подчиняться порядку, установленному воинственным правителем государства. Поводя хоботом, между солдатами топтался дрессированный придворный слон с темной шершавой кожей. Такому животному не место в дворцовых покоях, но что можно поделать, если он — любимец императора! Коронованный владыка желал всюду видеть этого слона, кроме разве самой опочивальни.
К тому времени, к которому относится начало нашей истории, в зале появились, помимо Крунга, его слона и солдат, еще и другие действующие лица. Перед императором стоял иноземный князь Красавчик, в изысканном белом наряде, с цветами вместо погонов, с блестящей саблей на боку. Лицо у него было чистое, свежее, ухоженное. Он был еще холостяком, хотя милые девушки и тогда, в стародавние времена, предпочитали парней с хорошей внешностью.
— Я пришел к вам, ваше величество, с миром, а вы хотите взять меня в плен и завладеть моей страной, — возмущенно говорил князь. — И это
