а протяжённость путей позволит наткнуться на них с куда большим шансом.
Впрочем, риски также представляются довольно внушительными. Дороги, как показала реальность, уже успели обзавестись загадочным свойством бесследно исчезать, причём даже будучи асфальтированными. Что же тогда могло происходить с путями в лучшем случае каменными, а в худшем — и вовсе просёлочными, можно разве что догадываться. Но вряд ли что-то, хорошо влияющее на сохранность следов. Так что следовало готовится в том числе и к тому, что путешествовать мне придётся не просто долго, а очень долго, поскольку даже достигнув искомого можно будет его просто-напросто проглядеть.
«Благо, если что, выживать можно и голым. Главное, чтобы пищи хватало…»
* * *
Путь домой был долог, но наконец завершился. Очередной, и на этот раз последний поход вдоль границ долины окончился, пусть и безуспешно. Ничего интересного найдено не было — только всё тот же тёмный лес, холмы да пустоши за ними. Однако я не расстраивался, поскольку на что-то иное особо и не рассчитывал.
«Проверить было необходимо хотя бы из чувства ответственности. И гордости. Было бы крайне неприятно в будущем вернутся в эти земли только для того, чтобы узнать, что из-за собственной лени когда-то давно упустил след, к примеру, чьей-нибудь экспедиции».
Впрочем, теперь это было абсолютно неважно. Работа выполнена, я — дома, а значит можно и отдохнуть.
Скинув вещи у хижины, собранной из кирпичей и кусков синтбетонных плит, я присел, расслабленно потянулся и устремил взгляд на Уму. Он тоже спешил расположиться поудобнее. Зверь скользнул под свой любимый навес, где с полным довольством в каждым движении и уместился. Широкая морда удобно устроилась на поджатых передних лапах, челюсти её разжались, и прямо на бетонную пыль рухнула истекающая кровью тушка какого-то небольшого зверька. Её полёт я наблюдал со сложными эмоциями.
«А ведь если бы не Ума, то передвигаться по лесу было бы гораздо труднее. А столь длительные переходы скорее всего и вовсе стали бы невозможны. Ну, по крайней мере до той поры, пока не удалось бы доказать местной живности право на высшую позицию в пищевой цепочке. Но с апекс-хищником под боком всё становится гораздо проще…»
Имеется, правда, у моего напарника и недостаток. Один, но зато настолько комплексный и в каком-то смысле даже глобальный, что просто ужас. И речь идёт о чем-то среднем, между ревностью, собственничеством и пренебрежением к остальным формам жизни. В ином случае я бы, возможно, данную проблему даже и не заметил. Однако, когда любую попытку приручить кого-нибудь нового прерывает недовольно сопящая здоровенная зубастая пасть… Сложно, словом, не заметить кое-чью позицию относительно перспектив появления новых друзей.
«Но пока это терпит. Животноводством заниматься сейчас всё равно бессмысленно, а с помощью в бою Ума прекрасно справляется, причём в одиночку. Единственное, возможно полезны бы были потомки биогенетов-разведчиков, но их отсутствие можно и перетерпеть. Пока. А потом… Посмотрим».
Да и вообще, мне сейчас не о таком думать нужно, а отдыхать. И физически, и, что наиболее важно, морально. Всё же здешние леса слишком уж… Живые. И активные. Даже если лично на тебя никто не нападает, жизнь-то вокруг всё равно кипит. И волей-неволей, а реагировать будешь, даже того не желая.
«Это как звук падение ночью чего-то в соседней комнате. Всё равно проснёшься. А то и сходишь проверить просто на всякий случай».
Так что нервы приходилось лечить, причём регулярно. И поскольку природа уже приелась, доступных женщин вокруг не найти, а алкоголь на меня в принципе не будет работать, то наблюдение за аппетитно кушающим питомцем — далеко не самое плохое занятие. Пусть даже выходит зрелище слегка кровожадненьким, но такой уж у нас колорит.
Внезапно, видимо поняв мой затуманенный думами взгляд как-то превратно, Ума одним движением отгрыз у своей закуски лапку и подкинул её прямо к моим ногам. А после этак выжидательно посмотрел прямо в глаза.
— Эх, добрый ты у меня… — мягко улыбаясь, я вернул зверю подарок. После чего, несколько мгновений понаблюдав за его непонимающей мордочкой, отправился заглаживать кошака до полного дзена у нас обоих.
«Ну а что, — думалось мне. — можно релаксировать и подобным образом. Кто-то, вон, обычных котов наглаживал. Ну а мне, как будущему владыке человечества, по всем законам жанра полагается поистине царской пушистик. Так сказать, каков размер целей и проблем, таков и мурлыка. Всё по-честному — корреляция прямая».
К тому же был у моей ласки и другая, несколько более манипулятивная причина. Я уже начал приучать Уму к передвижению по пустоши, что ему, разумеется, не понравилось. Не понравилось даже более ожидаемого, учитывая скорость привыкания к другим «запретным территориям». Создавалось такое впечатление, будто в прошлом моего пушистика эти самые бесплодные равнины оставили некий печальный след… Впрочем, возможно это было и не так. В конце концов остальные животные тоже не спешили покидать пределов безопасной долины.
Другое дело, что несмотря на всю разумность и доверие зверя ко мне, ему всё равно требовалось сбрасывать стресс между уроками. А чем, как не лаской это делать?
«Разве что охотой…»
* * *
Травоядные, как и всякие иные животные, хотели жить, для чего прилагали массу усилий. Однако если с пищей дела обстояли достаточно просто, знай — кушай, и будущее само всё расставит по местам, то вот с хищниками дела обстояли иначе. С ними, в отличие от климата и природных катаклизмов, можно было бороться. Хотя бы тем, чтобы не оказываться на их обеденном столе.
«Хорошее было время, да. Жертвы убегали, охотники догоняли. Редкие исключения игнорировались, как не сильно влияющие на статистику. Но стоило мне проспать всего-ничего, как по пробуждению оказалось, что мир уже успел свернуть куда-то не туда».
— Ума! — крик сбивает дыхание, но ненадолго — лишь на пару мгновения. Благо сил ещё было предостаточно.
А в десятке метров позади меня, подбадривая себя трубными возгласами, с грацией парового катка пёрло небольшое, но очень представительное стадо парнокопытных. Травоядных, разумеется. И всё бы ничего, если бы, как и во многих иных местных видах, в предках этих существ также не отметились биогенеты.
«Впрочем, понять какие именно это были модификанты, так и не удалось. Явно не штурмовики, иначе меня бы уже догнали. Однако злоба в этих тварях живёт такая, будто одним из их дедушек был какой-то полоумный терроргенет…»
Числом всего в пять особей, размером животинки не слишком превышали обыкновенных лесных кабанов. То есть по логике вещей не должны были представлять какой-либо существенной опасности ни для
