заключается в том, что они не могут ужиться друг с другом. Владельцы еврейских предприятий также становились все более чувствительными к обвинениям в еврейской скупости и корыстолюбии — синдрому «фунта плоти» — и к создаваемому впечатлению, что евреи эксплуатируют себе подобных. Было ли это, по их мнению, хорошо для евреев? Разве так евреи хотят предстать перед остальным обществом — как торгаши, задиры, жалобщики, задиры? Еврейский писатель о труде Уилл Херберг попытался отвести от себя подобную критику, написав в «Американском еврейском ежегоднике», что еврейские работодатели и работники имеют «общее социальное и культурное происхождение», а в его рамках «вековую традицию арбитража, разрешения своих зачастую горьких споров внутри еврейской общины».
Совершенно верно. Тем не менее, чувство еврейской вины не может быть полностью заслугой того факта, что множество забастовок между евреями и евреями в конечном итоге были урегулированы, и что в результате этих урегулирований рабочие в целом мало-помалу оказались в лучшем положении. Но этническая вина сделала урегулирование более болезненным и личным.
Роуз Стоукс, тем временем, становилась все более ярким представителем еврейских радикальных левых. Она охотно выступала с лекциями и ездила по стране, излагая свою доктрину социализма, в то время как ее более застенчивый муж оставался в Нью-Йорке, работая в Университетском поселении. Теперь Роуз выступала то в Чикаго, то в Питтсбурге, то в Сент-Луисе, и везде, куда бы она ни приезжала, она создавала заголовки. Пресса почти всегда была откровенно враждебной, что давало Роуз еще один выход ее неистовой энергии — она писала редакторам газет письма с разъяснениями и опровержениями, и эта практика, как мы увидим, вскоре привела ее к большим неприятностям. Если у Роуз и был недостаток, то он заключался в том, что она была страстно искренна, благонамеренна, театральна и, как правило, не в себе.
Послушать Розу Стоукс обычно собиралась немалая аудитория. Ведь благодаря своему замужеству еврейская Золушка стала чем-то вроде национальной знаменитости, и многим было просто интересно на нее посмотреть. Но проблема заключалась в том, что у Розы была небольшая проблема с доверием. Трудно было воспринимать ее всерьез. Ведь у нее был богатый муж — врач, который мог бы заниматься медициной, если бы захотел, но не стал, потому что ему не нужно было работать. Он владел железной дорогой, обеспечил ее квартирой в городе и домом в деревне на Лонг-Айленд-Саунд. И она выступала против невыносимых условий труда и продажности начальства. Возникало ощущение: да, проблемы были, и да, проблемы серьезные, но вряд ли это были уже проблемы Роуз. О чем же жаловалась эта привилегированная дама, это порождение капитализма?
Одной из женщин, на которую ораторское искусство Роуз не произвело впечатления, была мисс Джулия Ричман, которая, когда вообще обращалась к Роуз, называла ее «эта женщина» или «эта сумасшедшая русская». В конце концов, Роуз пыталась возбудить несогласие с той самой формой правления, которую Джулия Ричман пыталась привить своим студентам. Тем не менее, к 1912 году мисс Ричман начала чувствовать, что большая часть ее жизненной миссии выполнена. Эпоха Великого Пушкаря в Нижнем Ист-Сайде подходила к концу. И хотя это было результатом неуклонного продвижения иммигрантов в средний класс, мисс Ричман склонна была считать, что в этом есть и ее личная заслуга. Чувствуя, что ее работа выполнена на отлично, она в том же году объявила о своем уходе на пенсию, «чтобы освободить место для более молодой женщины».
Ей было пятьдесят шесть лет, но она предвидела, что впереди ее ждут долгие годы общественной и общеполезной работы в других областях. Она планировала, например, продолжать читать лекции и писать статьи. В 1908 г. в издательстве American Book Company вышла ее книга «Правильная гражданская позиция» — учебник по гражданскому воспитанию, предназначенный для учащихся четвертых классов городских школ. В ней рассказывалось в основном о том, как работают городские пожарные, полицейские и санитарные службы, и ее моральный тон был высок. В книге повторяются уже знакомые темы. Говоря о важности обеспечения чистоты пожарных лестниц, она писала: «Пожар[7] показал глупость и ужасную опасность загромождения пожарных лестниц, когда они становятся непроходимыми в самый нужный момент». В начале века потогонные цеха часто несправедливо обвиняли в периодических эпидемиях заразных болезней, и мисс Ричман вторит причудливым медицинским теориям того времени:
Желание сэкономить часто заставляет людей нарушать закон... Вместо того чтобы платить больше арендной платы за дополнительные помещения, где можно разместить своих рабочих, производитель одежды, например, отдает часть своей работы для выполнения в другом месте... Большинство рабочих — бедные иностранцы... Один случай заболевания среди рабочих потогонной мастерской приведет к появлению достаточного количества микробов, чтобы заразить всех остальных рабочих... Заражение, к сожалению, на этом не заканчивается. Каждый заболевший может не только занести болезнь в свой дом, но микробы из цеха могут попасть на сшитую там одежду и вместе с ней попасть в магазины, где она продается, а оттуда — в дома тех, кто ее покупает.
Не обошла она своим вниманием и тележки:
Еще хуже, чем неряшливые хозяйки, те, кто торгует рыбой и овощами с телег и сбрасывает отходы с них на тротуары. А ведь именно они должны больше всего заботиться о чистоте улиц, поскольку занимаются на них бизнесом, бесплатно, чтобы не платить за аренду, как это делают другие для магазина... Разбрасывать мусор на улице — признак дурного тона, к тому же это запрещено законом.
В 1912 г. вместе с Эрнестом Х. Леманом она работала над еще одной книгой — о методах преподавания еврейской этики, которую планировало издать «Jewish Chautauqua Society» в Филадельфии. Среди других ее планов было создание заочного курса для преподавателей религиозных школ. Ее мемуары под названием «Сорок лет в нью-йоркских государственных школах» были обещаны компании «Макмиллан».
В июне мисс Ричман отплыла в Европу с компанией друзей, намереваясь провести летние каникулы. В начале путешествия, при ее обычно великолепном телосложении, она чувствовала себя прекрасно. Но во время переезда она чувствовала себя все хуже и хуже. Виной всему была морская болезнь, но, когда она высадилась в Шербуре, ее состояние было настолько плохим, что ее срочно доставили поездом в Американский госпиталь в Париже. Там ей поставили диагноз «аппендицит с осложнениями».
Именно от него она и умерла через несколько дней.
4. ЗАНЯТИЕ ДЛЯ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ
Несмотря на благие намерения «доброжелателей» и реформаторов, а также на общее улучшение экономического положения иммигрантов, в Нижнем Ист-Сайде по-прежнему была большая преступность. Это было практически неизбежно для района
