скоро вернусь.
Развернулся, снова переоделся и поехал в аптеку и по магазинам. Купил все необходимое по списку и покатил в больницу.
Больничный запах вызывал тошноту. Хлорка, лекарства и боль. Я шел по коридору к палате и старался не слишком явно морщить нос.
Дошел до нужной двери, открыл ее и охренел. Остановился на пороге как вкопанный, кажется, даже дышать забыл.
Возле маминой кровати спиной ко мне сидела Маша, а на ее коленях весело грызла игрушку маленькая девочка. Агата. Рядом с ней был обычный пакет, из которого выглядывал термос.
У меня сердце биться перестало, когда Маша что-то сказала маме, и та улыбнулась. Устало, но искренне.
— Привет, — подал я голос.
Получилось хрипло, сквозь ком в горле.
Маша резко обернулась и смущенно опустила ресницы.
— Привет. Марат, прости, что не позвонила, у меня телефон все время разряжается. Я твоей маме бульон приготовила, доктор сказал, немного можно. Он диетический, я сама готовила.
Она решила меня убить. С ума сводила своей заботой.
Что ж ты творишь-то, Маша⁈ Что? Ты? Творишь⁈
Первая реакция, привычная до боли, — послать нахрен, выгнать и потребовать не лезть в мою жизнь. Язык не повернулся. Сука, я при ней даже матом не ругался, мне казалось, что я ее запачкаю.
Маша испуганно косилась на меня, а я… Сука, я улыбнулся. И ободряюще ей подмигнул.
Взял свободный стул и сел рядом. Лицо мамы было бледным, под глазами залегли темные круги, а губы высохли. Она лежала под капельницей и виновато отводила глаза.
— Ты как? — спросил у мамы.
— Все хорошо, Марат. Прости меня, сын, — выдавила она.
— Я вещи привез по списку, — перебил я.
— Я…
— Я вас оставлю, — решила Маша, поднимаясь.
— В коридоре меня подожди, — приказал я, — не вздумай уйти.
— Мы с Агатой лучше на улице погуляем, ладно? — предложила Маша.
— Не уходи только, — уже мягче попросил я.
И не выдержал:
— Ты хоть спала сегодня?
— Пару часов, — натянуто улыбнулась Маша, опустила глаза и тихо попросила: — Подержишь Агату? Одну минуту, пока я оденусь.
Она выглядела усталой. Глаза покраснели, а плечи поникли. Врала. Она всегда врала, когда дело касалось ее отдыха.
Я осторожно взял в руки ребенка, держа на отдалении от себя, и наблюдал, как Маша суетливо надевает пуховик, шапку и перчатки.
— Спасибо, — улыбнулась она, забирая ребенка.
— Жди меня на улице, — повторил я.
— Хорошо, — согласилась она и вышла, прикрыв за собой дверь.
А я остался с матерью наедине.
— Это твоя девушка? — хрипло спросила она.
— Знакомая, — отмахнулся я. — Его посадят, ясно? И ты не станешь идти на мировую и защищать его, поняла? Иначе я его убью. Я не шучу, мам. В этот раз не шучу. Либо он сядет, либо я, но он сдохнет.
— Сын, — в глазах мамы плескался ужас.
— Я все сказал. После больницы переедешь ко мне.
По ее щеке скатилась слеза, а я резко поднялся:
— Мне пора. Завтра зайду. Если что-то нужно — пиши. В пакете вещи, лекарства я отдам доктору.
— Спасибо, сынок, — прошептала мама.
Я не слушал. Резко развернулся, вышел из палаты и отправился на поиски доктора. Он заверил, что угрозы жизни нет, забрал пакет и пообещал звонить, если что-то случится.
Я застегнул куртку плотнее и пошел на поиски Маши. Нашел рядом со своей машиной. Она улыбалась, что-то говорила девочке и не сразу заметила меня.
А когда нашла взглядом, то улыбка мгновенно сошла с лица.
— Злишься? — тихо спросила она, когда я подошел вплотную.
— Злюсь. Но не за то, что ты пришла к маме, а за то, что снова себя не бережешь. Как твоя голова? Может, зайдем к врачу, пока мы здесь?
— Все в порядке, — выдохнула она. — Я была на приеме утром, анализы в норме, доктор подтвердил, что это осложнения после сотрясения.
— Точно?
Сердце застучало в груди.
— Да, со мной все в порядке. Мне выписали другие обезболивающие, более длительного действия. Головные боли еще будут беспокоить какое-то время, но все не критично. И я просто по-человечески хотела поддержать твою маму, вот и пришла.
— Я понял. Садись в машину.
По телу прошла волна облегчения. Я смотрел, как Маша садится на заднее сидение, удерживая ребенка на руках, и только в тот момент понял, насколько сильно ждал результатов анализов.
— Какие планы на вечер? — спросил уже по дороге.
— Я буду с Агатой сегодня допоздна, Вадим на работе, — нахмурилась она.
— А Мила?
Маша отвела взгляд, но ничего не ответила. До ее дома мы ехали молча, лишь иногда она сюсюкала с Агатой. А я наблюдал за ней, снова выбрав самую дальнюю дорогу.
Но и она закончилась.
Припарковался у ее подъезда и обернулся:
— Я позвоню.
— Я… — Маша запнулась, напряглась и снова отвела взгляд. — Марат, может, нам не стоит больше видеться? У меня слишком много проблем, нужно искать работу и… Я просто не могу сейчас, — понизила она голос до шепота.
— Да? — жестко протянул я. — Ну, иди. Только предупреждаю сразу: мне твое самопожертвование нахер не нужно, поняла? И к матери моей больше не суйся, мать Тереза чертова!
— Я…
— Мне твоя жалость не нужна! И помощь тоже! Два раза я не повторяю, явишься в больницу — пожалеешь. А теперь вали!
Я саданул рукой по рулю, не понимая вообще ничего. Сука, все ж нормально было, какого хрена, Маша⁈
Она вышла на улицу и почти бегом убежала в подъезд, а я вжал педаль газа в пол и рванул подальше.
Сука, почему все так сложно? Почему она такая сложная? Ярость снова затопила с головой. Чтобы не сорваться, поехал на работу.
Сжал зубы и приказал себе выбросить ее из головы навсегда. Такие, как она, не выбирают таких, как я. Они их, сука, жалеют! И Маша пожалела, вот и ответ.
Нахрен, все. Забуду, заблокирую, удалю. Вытравлю на хрен. Хватит, достало! Я больше не пацан с карандашом, который стоял за углом, рассматривая старшеклассницу.
Я взрослый, сильный, меня боятся, и я одиночка.
Только, сука, почему так больно-то⁈
Глава 22
Маша
Мне казалось, что из меня вытянули все силы. Опустошили до дна, оставив только ледяной холод внутри. Как сомнамбула, шла домой, удерживая на руках Агату, и даже плакать не получалось. В голове пустота и страх.
На автопилоте я поднялась в квартиру, открыла дверь, сняла одежду, невидящим взглядом глядя по сторонам. Привычные, механические действия давались легко, а осознание пока не приходило.
Я раздела Агату, которая сегодня, словно в поддержку мне, почти не капризничала. Покормила зевающую малышку, которая нагуляла сон и аппетит, взяла на руки, легла с ней на диван, и мы вместе уснули. Я просто отключилась от реальности, которую не получалось воспринимать адекватно.
Казалось, я смотрела на себя со стороны.
