когда за дверью раздаётся возмущение.
— Флорина, можно было просто попросить об аудиенции, — цокает Томас.
— Ой, было бы у кого. Это мой кабинет и мой дом. Так что пока никого особенного перед собой не вижу, Томми. И да, не удивляйся, я немного поранила твою шлюху. Это же не проблема? — ехидно спрашивая, провожу пальцем по губам, где ещё остались следы крови Наимы, и облизываю кончики ногтей.
— Томас. Ты знаешь моё имя, — злобно цедит он сквозь зубы.
— Томми, дай мне ещё один экземпляр соглашения. Прошлый я сожгла. Вампирское безумие, но ты в курсе.
— Томас, Флорина! Не смей называть меня Томми!
— А то что? Поставишь меня в угол? Или заставишь голодать? Или придумаешь ещё более суровое наказание? К примеру, чтобы я бежала по беговой дорожке, изнывая от голода, слабости и ненависти к тебе, и убила того, кого люблю? Хм, надо же, а я вот не боюсь, Томми. Если тебе нужно соглашение между нами, то ты дашь мне его прямо сейчас. Это разовая акция, повторения не будет.
Опираюсь ладонями о стол, пытаясь выглядеть грозной, но вот Томасу не страшно. Он словно терпит меня, как неразумную девчонку. Но я не в силах сдержать ни язвительности, ни гадостей, которые рвутся из меня. Мне хочется постоянно унижать его пусть и словесно. Каждую секунду. Сломать его авторитет. Выгнать его. Дать ему пинок под зад. Растоптать. Вырвать его чёртово сердце, как он сделал это с моим.
Томас отводит свой взгляд к огню, а затем возвращает его на меня.
— Тебе стоит прекратить вести себя таким образом, Флорина. Мирное соглашение означает мир между нами.
— Только на словах. Исключительно на словах. Я буду ненавидеть тебя каждую минуту. Каждую секунду, — цежу я сквозь стиснутые зубы.
— Это неразумно. Твоя ненависть лишь сожрёт тебя изнутри, а мне будет плевать. Но пока она не сожрала тебя, то успей передать мне всю власть, а потом делай что хочешь. Мне безразлично, — произносит Томас и достаёт из ящика стола ещё один экземпляр соглашения.
— Я и не удивлена, если честно. Но знаешь, мне теперь стало проще, потому что я поняла, что ты был прав.
— Надо же, тебя головой ударили? — хмыкает он.
— Да, несколько раз. Но ты был прав, Томас. Ты был прав. Не существует никаких возлюбленных, никакой искренности и любви между нашим видом. Я верила в то, что хотя бы любовь и семейные ценности мы не уничтожили. Увы, я ошиблась. Увы. Ты обманул меня, а я верила тебе. Я искренне относилась к тебе, хорошо, понимающе… и заботилась как могла. Но теперь я знаю, что ни ты, ни мой отец, ни кто-то ещё из этих дерьмовых мужчин, которые были приближены к вам двоим, ни черта не знают про любовь. И это печально. Мне жаль тебя, Томас. Жаль. Да, мне будет проще тебя ненавидеть, ведь теперь я знаю правду. И уж точно выходить за тебя я не буду искренне. Я не буду целовать тебя искренне. Не буду спать с тобой искренне. Один раз в твоей жизни и не больше, исключительно для ритуала. Я не буду смотреть на тебя. Не буду думать и волноваться о тебе. И это будет легко. Очень легко, — быстро улыбнувшись, открываю соглашение на последней странице, хватаю ручку и пишу своё имя, как и небольшой текст согласия. Затем я кусаю свой палец и капаю кровью на бумагу, оставляя мокрое пятно.
— Вот и всё. Обсудим всё завтра. Сегодня я устала от тебя. И да, найди другое место, где ты будешь жить. Я тебя выселила вместе с вещами, — хмыкнув, направляюсь к двери.
— Как супруги мы будем жить в одной комнате, Флорина. Я никуда не уйду, — холодно отвечает он.
— Ну, тогда уже поздно. Я выселила твои вещи.
— Что ты сделала с моими вещами? — рычит он.
— Может быть, отправила их в ад. Ты сходишь за ними? Они так скучают по тебе, Томми. Я подскажу тебе направление — огонь, — отвечая, широко улыбаюсь ему.
— Ты что, сожгла мои вещи, Флорина? — орёт он.
— Именно так. Я и постельное бельё сожгла, и полотенца. Я сожгла всё, к чему ты прикасался. Ты мерзко воняешь. И меня тошнит, так что я исключила вероятное плохое самочувствие. Это же не проблема?
— Это же не проблема? — передразнивает он меня. — Это огромная проблема! Это мелочно, Флорина! Ты должна поступать не как глупая девчонка, а как королева! Ты не имеешь права мстить мне, а вот я имею право вырезать весь твой клан и тебя вместе с ними!
— Ошибаешься, я имею право мстить тебе, Томас! Я имею право на это! Ты убил Рома и остальных! Я никогда тебя не прощу! Никогда! Запомни это, потому что я не изменю своего отношения к тебе! Ты поступил подло и низко! Ты не мужчина, а просто мразь! Мужчина — это Стан! Мужчиной был Рома и остальные, кто пал от твоей ненависти! Вот они были мужчинами! Ты же нет! И никогда им не будешь!
Томас, рыча, прыгает в мою сторону, и он очень быстр. Он быстрее, чем я. Поэтому мне даже не удаётся сделать и шага, обратившись и применив всю свою силу. Он хватает меня за горло и швыряет через всю комнату. С грохотом я ударяюсь об окно и падаю на пол, сразу же подскакивая на ноги.
— Что и требовалось доказать. Ты не мужчина. Мужчины не бьют женщин. Мужчины не поступают низко и недостойно их. Ты не мужчина. Ты чёртово блядское отродье, — шиплю я.
Глаза Томаса наливаются кровью, и он клацает зубами прежде, чем снова прыгнуть на меня. Но в этот раз я успеваю подлететь вверх и ухватиться за потолок. Только вот я не учла факт наличия волос, за которые Томас дёргает и швыряет меня на пол. От удара моё тело даже попрыгивает, а на полу остаётся вмятина.
— Я подрежу твой язык, Флорина! Я твой король! — шипит он, блокируя меня на полу своим телом.
Я клацаю зубами, пытаясь откусить ему хотя бы чёртов нос.
— Ты мне никто. Ты не мой король. Мой король умер, и я рада этому. У меня нет короля и никогда не будет, — с ненавистью отвечаю я.
—
