пор как трахнул ее, неуверенный, смогу ли я контролировать себя теперь, когда я почувствовал ее вкус.
— Почему ты еще не сделал этого? — спрашивает Райкер рядом со мной, будто почувствовав, куда меня завели мои мысли, отпивая свой виски. Его голос низкий, поэтому другие парни вокруг нас не слышат, но я все равно стреляю в него взглядом. Если бы он был кем-то другим, я бы всадил лезвие прямо ему в горло за то, что он меня допрашивал.
— Не время.
Это ложь. Я должен был убить ее несколько дней назад и выбросить ее тело, чтобы папочка нашел его, и все же она все еще находится в моем доме.
Мне нужно было послать ему сообщение о том, что меня нельзя трахать, но как мне это сделать, если я избегаю девчонки, как ебаная киска.
Я мог бы послать для этого кого-то другого, что я и делал пару раз, но потом передумал, сказав себе, что должен быть тем самым. Я должен был быть тем, кто наведет пистолет на ее голову и нажмет на курок, должен был стать свидетелем того, как из нее вытекает жизнь. Она была Валентайн, а они были чертовыми паразитами. Они пришли в мой город и попытались захватить его, но этот хозяин не допустит этого. Нет, это я буду доставать валентинки. Только я.
Он забрал единственную женщину, которая когда-либо была важна для меня, мою мать, и за это я бы забрал единственную женщину, которая важна для него, его дочь.
Это имело смысл.
Так какого хрена она до сих пор не гнила в могиле?
Мои пальцы сжимают стекло в моей руке так сильно, что порезы на костяшках пальцев снова открываются. Я чувствую, как теплая кровь стекает по моим костяшкам, извиваясь вокруг пальцев, как малиновая змея.
Райкер хихикает рядом со мной, и я смотрю на него. У меня всегда был вспыльчивый характер, не кроткий. Нет. Я чувствую, что могу взорваться.
— Что смешного, придурок?
Он качает головой:
— У кого-то есть слабость.
— Иди на хуй.
— Это она сказала?
Я закатываю глаза:
— Подрасти.
Он изгибает бровь:
— Трахни ее и выкинь это из своей системы. Чем быстрее ты покончишь с этим, тем быстрее мы все сможем двигаться вперед. На столе есть предложения, которые ты игнорируешь.
— Какие сделки?
— Санчес был с мексиканцами, они хотят перевезти кока-колу в город, по его словам, очень хорошее дерьмо, но мексиканцы знают, что им нужно прийти к тебе.
— Доусону это не понравится, — комментирую я.
— Доусон наш союзник.
Я качаю головой. Семья Доусон работает с Сильверами почти столько же, сколько у нас есть этот город. Было бы неправильно с моей стороны рассматривать новый способ употребления наркотиков, не обратившись к самому человеку. Он всегда занимался этой стороной бизнеса, поэтому возникает вопрос, почему Санчес не обратился к нему напрямую.
Моя бровь дергается вниз от этого хода мыслей. В последнее время произошло много темного дерьма, о котором у меня не хватило мозгов подумать, но теперь, когда это на столе, все становится известно.
— Дерьмо, — шипит Райкер, вскакивая на ноги и глядя на танцпол внизу.
Я слежу за его взглядом, чтобы увидеть, что привлекло его внимание.
— Это правая рука Валентайна, — говорит Райкер.
— Я вижу его.
— Он храбрый, — рычит Райкер, вытаскивая пистолет из кобуры.
Я хватаю его за руку:
— Правда? В переполненном клубе? Используй свой гребаный мозг.
Он закатывает глаза:
— Как будто копы будут делать из этого дерьма праздник.
Я подмигиваю парочке своих парней и киваю головой парню, сидевшему за барной стойкой. Сэмюэл Джеймсон такая же заноза в заднице, как и его босс, но какого хрена он здесь?
Думаю, я собираюсь узнать.
Глава 13
ЛЕКС
Сэмюэл вырывается из рук моих парней и проводит руками по лацканам пиджака. Его темные волосы усеяны серебром, и он выглядит гораздо старше, чем когда я видел его в последний раз несколько месяцев назад.
— Трудные времена? — Я поднимаю ногу вверх, упираясь лодыжкой в колено, и отпиваю свой виски. — Ты выглядишь как дерьмо.
— Да пошел ты, Сильвер.
Я усмехаюсь:
— Недотрога.
Его глаза бегают по сторонам, а не по моим людям, хотя он должен беспокоиться о них. Нет, он смотрит куда угодно: на камеры, установленные по всему клубу, на танцоров внизу, на бар. Кажется, его вообще не волнует направленное на него оружие. Я не комментирую его поведение, предпочитая держать эту информацию при себе.
Он выглядит чертовски нервным, несдержанным параноиком, и что-то мне подсказывает, что это не потому, что он только что в одиночку вошел в логово льва.
— Тебя прислал Валентайн?
Он кивает.
— Интересно, — говорю, — сам не мог набраться смелости?
— Он знает, что ты всадишь ему пулю в голову быстрее, чем он успеет заговорить, или я ошибаюсь?
— Вы не ошиблись, — отзывается один из людей. С того дня, как он убил мою мать, потому что знает, чем это кончится, и только оттягивает неизбежное.
Райкер сжимает его плечо и с силой опускает на диван напротив меня. У него отобрали оружие в тот момент, когда мои ребята схватили его, но он не пытался бежать, и поэтому я уверен, что мужчина здесь, чтобы передать сообщение.
Храбрый. Ни Валентайн, ни Джеймсон не могли знать, позволю ли я ему уйти отсюда живым.
Я сам до сих пор не знаю. Вытаскиваю пистолет из кобуры и держу его на коленях, небрежно поглаживая пальцами гладкую поверхность, лаская спусковой крючок, как умелый любовник.
Его взгляд скользит вниз по оружию, а затем возвращается ко мне:
— Ты не хочешь услышать, что он хочет сказать?
— Не особенно, но все равно, порадуй меня.
— Он хочет назначить встречу. — Джеймсон сглатывает. — Сделка.
