ворот Никольской, а потом и Спасской башен стали выбегать злые от неурочной побудки бойцы спецполка НКВД с самозарядками Токарева наизготовку, колючей щетиной ножевых штыков оцепляя толпу голых перепуганных белокурых бестий. А в том, кто это такие, сомнений ни у кого не было, ибо горгочущую германскую речь ни с чем не перепутаешь.
Минут пятнадцать спустя с Лубянки на эмке примчался злой как черт Берия, от хронического недосыпания с красными, как у вурдалака, глазами. Впрочем, убедившись, что подчиненные в своих докладах ему ничуть не врали и даже не преувеличивали, главный советский инквизитор тут же сменил гнев на милость. В чем-то увиденное ему даже понравилось. В отличие от всех прочих участников этого действа, он присутствовал на вчерашнем совещании у Сталина, и примерно догадывался, кто мог прислать советскому руководству такой экзотический подарок и в чем его тайный смысл. Из кабинета коменданта Кремля Берия позвонил Сталину, который в столь ранний час только-только собирался лечь спать. А если не позвонить сразу, будет еще хуже.
- Доброе утро, товарищ Сталин, - сказал он, - у нас тут чрезвычайное происшествие. Ровно в четыре часа утра на Красной площади неожиданно из дыры в воздухе появилось примерно десять тысяч голых немцев. Но мои люди сразу взяли все под контроль, оцепили толпу и не допустили ее разбредания по окрестностям...
- Дэсять тысяч голых нэмцев? - переспросил Верховный. - Появились прямо на Красной площади из дыры в воздухе?
- Да, из дыры в воздухе, и примерно десять тысяч, - подтвердил Берия. - Точнее можно будет сказать, когда это стадо пересчитают по головам и поименно перепишут, отделив офицеров от рядовых.
- Есть мнение, - хмыкнул Сталин, - что эти ваши голые нэмцы - явление того же порядка, что и воздушная армада неизвестного происхождения, устроившая фашистам кровавое побоище под Борисовом. Необходимо допросить хотя бы часть наших незваных гостей и выяснить, где, когда и при каких обстоятельствах они попали в такое некрасивое положение, а, самое главное, кто все это над ними это проделал. И поинтересуйся у товарищей Иоффе, Капицы и Ландау, что они думают по поводу таких вот «дыр в воздухе», через которые из одного места в другое возможно очень быстро перемещать десятки тысяч солдат. Боюсь, что если такое явление станет массовым, то вся тактика со стратегией полетят куда-нибудь к чертовой матери. И даже если наши академики в ответ будут только разводить руками, мы с тобой уже знаем, что где-то существуют люди, или не совсем люди, которые знают, как это делается, и не стесняются пользоваться этим знанием. Ты понял меня, Лаврентий - это наиважнейший вопрос жизни и смерти. Когда будут готовы первые результаты, хотя бы по первому вопросу, приедешь с докладом прямо ко мне на Ближнюю дачу.
После Берии большие начальники к Красной площади начали прибывать пачками, но это уже не имело большого значения. Все главные слова были уже сказаны.
4 июля 1941 года, 5:35 мск, Бяла-Подляска, лагерь военнопленных «Шталаг-307».
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Операция в Бяла-Подляске прошла как по нотам. Первым делом «Шершни» вдребезги разнесли пулеметные вышки периметра, превратив их в жалкие огрызки, и лишь потом вокруг лагеря на некотором удалении от ограды из порталов появились танки и кавалерия. Весь этот шум поднял на ноги как узников, так и еще почивавшую часть охраны. Вид тихо свистящих турбинами «восьмидесяток», которые, бодро перебирая гусеницами, приближались к проволочному заграждению, и сопровождавших их нескольких тысяч кавалеристов под красными знаменами привели администрацию лагеря в состояние шока, да и краснозвездные «Шершни» над головами выглядели как какой-то Ужас Господень. Воевать с таким врагом эти люди, привыкшие властвовать и издеваться над беззащитными и безоружными, согласны не были. Попытка драпануть в сторону дороги - частью на машинах, а частью на своих двоих - случилась стихийно, без всякой команды, и таким же естественным были расстрел беглецов с воздуха и земли, а также вырубание оставшихся в живых рванувшимся в ту сторону кавалерийским эскадроном. Для этих людей-па-лачей я только Бич Божий, и ничего, кроме смерти, их с моей стороны не ждет. Потом танки броней и гусеницами сломали двойное проволочное заграждение, а кавалеристки-уланши с седел перестреляли мечущихся между проволочными рядами собак-людоедов. На этом первая фаза операции завершилась: сопротивление охраны удалось подавить в самом зародыше, и теперь предстояло реализовать плоды победы, в первую очередь эвакуировав госпиталь со всем его персоналом и ранеными, затем командирский сектор, ну а потом и всех остальных.
Одновременно с началом операции по освобождению лагеря одно звено «Шершней» в ударном обвесе отштурмовало расположенный поблизости аэродром, разнеся в алюминиевый хлам базирующиеся там разведывательные и транспортные самолеты и сильно повредив наземную инфраструктуру. Не осталась без внимания и железнодорожная станция: там ударом с воздуха разбило водокачку и подожгло склад угля. Чем больше повреждений транспортных коммуникаций, тем лучше. И в то же время где-то далеко несколько раз сильно бумкнуло. Это капитан Трегубов рвал мосты через Буг, да так, чтобы немцам потом было интереснее их чинить.
Все это время мы кружили над окрестностями на штурмоносце моей супруги, наблюдая происходящее внизу во всем его многообразии.
- Вот, товарищи и некоторые пока еще господа, - сказал я Дроздовскому, Махно, майору Гаврилову, старшему лейтенанту Степанову и заодно своей супруге, - там, внизу, вы наблюдаете нацистского арийского зверя в его естественной среде обитания. Так эти нелюди видят будущее человечества: планета, покрытая лагерями, в которых в скотских условиях содержатся рабы-недочеловеки, и властвующая повсюду раса белокурых господ в черных одеждах СС. Убедитесь, с кем мы воюем. Наполеон, кайзер Вильгельм и даже Батый с Аттилой, на фоне этих двуногих зверей кажутся сущими детьми, а Гитлера и его миньонов можно считать прямой противоположностью Христу с апостолами.
После зрелища лагеря и моего комментария по этому поводу на лице у Дроздовского заиграли желваки.
- Пожалуй, вы были правы, господин Серегин, - сказал он, - такое лучше один раз увидеть собственными глазами, прочувствовать и понять, чем выслушать о том сто рассказов. Против такого врага я пойду в одном строю даже вместе с большевиками, особенно если они такие, как вы или майор Гаврилов. Пожмете вы мне теперь руку или нет?
Я почувствовал, что Дроздовский «дозрел», а потому пожал ему руку и сказал:
- Повторяйте, Михаил Гордеевич: «я - это вы, а вы - это я»...
Когда клятва была принесена, поверх наших рук легла рука
