Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
они компанией пили и курили. Якобы в окопах жрали жареных крыс, когда не подвозили провиант, иной раз и сырых, если не было дров, чтобы разжечь костер… Яков Тиммерман сказал ему тогда, что все это выдумки, которым Гумберт не должен верить, но когда тот воображал, как сидит в тесной дыре среди крыс, он чуть не падал в обморок.
Он сделал глубокий вдох, втянув в себя сырой воздух, и пристально посмотрел на поля за невысокой каменной стеной – моросящий дождь окутал их дымкой. После обеда была короткая передышка, в половине второго опять дежурство в конюшне, затем тренировочные занятия до четырех, а это была настоящая пытка, после которой ломило все кости. В четыре часа выдавали продукты, привозили почту, затем снова дежурство в конюшне, после те, кому не повезло, отправлялись стоять на посту. В это время остальные, свободные от дежурства, собирались за кружкой пива или вина, играли в карты, писали письма…
Гумберт как-то понял, что эта примитивная, тупая жизнь, которую он так ненавидел, вообще-то была привилегией. Безопасное место, вдалеке от окопов и гранатного огня, прибежище перед лицом смерти и ужаса. Но теперь все это закончится. Его догоняет война, настоящая война.
Серая водяная крыса пробралась из ближних окопов к навозной куче. Он видел ее блестящую мохнатую шкуру, маленькие лапки, длинный лысый хвост. Порывшись лапками в навозе, она погрызла гнилую капустную кочерыжку и вмиг исчезла, как только кто-то открыл дверь избы.
– Ну что? – спросил Вольтингер, на секунду остановившись рядом с Гумбертом и внимательно посмотрев на него. – Что, понос? Дрищешь? – Гумберт резко покачал головой. – Если не будет лучше, иди к доктору. А то еще притащишь нам бог знает что. Дизентерию или еще какую дрянь. Нам без надобности. – Он уставился на Гумберта, а когда тот ничего не ответил, ткнул его рукой в грудь. – Ну что, понятно, Седльмайер? Или у тебя еще и температура?
Гумберт не успел отпрянуть в сторону, как Вольтингер приложил ему ко лбу свою тяжелую руку. Пальцы у него были длинные, суховатые, с пожелтевшими ногтями, вероятно, давно пораженными грибком.
– Да нет у меня никакой температуры, – произнес Гумберт, отстраняясь. – Просто я не выношу это жирное блюдо, вот и все.
Вольтингер скорчил гримасу: ему явно не нравилось, что юный паренек снова и снова отстранялся от него.
– Уж слишком ты брезглив, – пробормотал он. – И ведешь себя, как маленькая девочка. Особенно во время помывки – никогда не снимешь штаны перед всеми. Ну, смотри, чтобы к дежурству ты снова был на ногах.
Гумберт никак не отреагировал. Кто такой этот Вольтингер? Такой же простой солдат, как и он сам. Он остановился, когда мимо него прошли три товарища, но по-дружески кивнул только Якову, что должно было означать: не беспокойся, со мной все в порядке. Яков Тиммерман тоже слегка улыбнулся и заковылял вслед за сослуживцами к коровнику. Неужели с этой опухшей ногой его пошлют в Верден? Нет, вряд ли.
Гумберт прислонился спиной к стене, так как почувствовал внезапную слабость, как будто у него буквально отнялись ноги, и ему пришлось быстренько присесть. Это был почти обморок, с которым он смог все же совладать. Тяжело дыша, он застыл, но когда заметил, что штаны отсырели на холодной земле, снова медленно поднялся. Дверь в избу со скрипом открылась, белокурая девчонка выбежала во двор с ведром в руке и, выплеснув помои в навозную кучу, обернулась к нему.
– Vous etes malade? Вы больны? – спросила она сочувственно.
– Просто закружилась голова…
Указательным пальцем он прочертил в воздухе волнистые линии, и она кивнула, мол, поняла.
– Un cafe? Это поможет от…
Опрокинув ведро, на дне которого еще оставалось немного жидких нечистот, она прочертила пальцем такие же линии в воздухе.
– Нет, спасибо… Merci… Я буду спать. Dormir…
При этом он сложил ладони, подперев ими правую щеку. Она кивнула и широко улыбнулась ему. У нее были огромные голубые глаза и почти невидимые белые ресницы.
– Доброго сна, – пожелала она, кокетливо отвернулась от него и потянула за дверь.
Дождь усиливался, капало даже сквозь навес, и лужа перед домом становилась все больше, подбираясь к башмакам Гумберта. Он, нерешительно передвигаясь вдоль стены, завернул за угол, где была невысокая пристройка, и подумал, не забраться ли в нее. Здесь стояла старая деревянная тачка, небось, с прошлого века ни разу не поменявшая положение. На ней вповалку лежали корзины, мешки, грабли, вилы для навоза, лопаты, старый веник из хвороста… Может, спрятаться под мешками и тихо лежать, притворившись деревяшкой, до тех пор, пока не начнут искать. И что они будут делать, если он просто исчезнет? Или растворится в воздухе?
Они его найдут и накажут. За такие дела можно угодить в тюрьму, а дезертира могут и повесить. Он, крадучись, прошел вокруг сарая, осмотрел огород, отделенный низенькой стеной. Лук дерзко пустил свои зеленые стрелы из сырой земли, не заботясь о том, что еще могут грянуть заморозки. Гумберт пошел дальше, но его нога наткнулась на брус, он споткнулся и только теперь увидел деревянную лестницу, прислоненную наискось к стене дома, – она вела к маленькой двери прямо под крышей. Что это, голубятня? Но для голубятни помещение было великовато, да и голубей он здесь никогда не видел – только куры, утки и дрозды. Он осторожно осмотрелся – деревенская улица была пустой, и только там, в конце, где она переставала петлять, можно было различить группу всадников и две груженые телеги, но они были слишком далеко, чтобы считать их опасными. Он стал подниматься по скользким перекладинам лестницы и, добравшись до верха, попытался открыть маленькую дверь. Ему удалось сделать это без особых проблем, если не считать занозы, но занозу он легко вынул. На улице уже сгущались сумерки, темные створки двери раскачивались по ветру. В помещении стоял запах пыли, мышиного помета, какого-то зерна, овса или ржи.
Это был чердак. Не то чтобы высокий, но в центре его мог бы встать, согнувшись, мужчина. В щель между стеной и фермой крыши дуло, здесь было довольно мрачно, однако сухо. Что здесь хранилось? Зерно? Может, консервированные фрукты, шмальц, сухой горох, сливовый мусс? Он решил забраться внутрь и немного осмотреться. Не для того, чтобы что-то стащить, а просто так. Ползти пришлось на четвереньках, он быстро прикрыл за собой маленькую дверцу, чтобы никто не увидел. «И зачем мне все это?» – подумал он, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте. Тут стояли мешки, вероятно, с немолотым зерном, а может, просто с овсом и ячменем. В середине этого низенького помещения находилась какая-то деревянная перекладина, на которой висели тряпки, большие и маленькие. Когда он осторожно
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
