Сергея снова вынырнула, но уже в более спокойной воде. Если бы не река между ними, то мужчины бы кинулись обнимать Сергея. А Алина во время переправы сидела на камне, обхватив свою голову руками и не смотрела на происходящее.
Андрею Геннадьевичу уже дома пришла мысль, что в их группе наверняка находился «смотрящий» от организаторов, но кто же это был? А через две недели после приезда из Сочи Андрею Геннадьевичу позвонили из Москвы, вежливый голос в телефоне был спокоен и уверен.
— Андрей Геннадьевич, меня зовут Вадим Александрович, я представляю … Приглашаю вас на разговор в Москву. Вы готовы прилететь в эту пятницу вечером?
— Да, готов, — Андрей Геннадьевич не поверил своим ушам.
— Отлично, зарегистрируйтесь в Телеграме под аккаунтом Архандр, вам сегодня же пришлют инструкцию. И важно — никто не должен знать ни о звонке, ни о поездке, даже ваша супруга. До встречи, Андрей Геннадьевич.
В пятницу ближе к вечеру к дому Андрея Геннадьевича подъехала неприметная «Лада». Андрей Геннадьевич в ветровке с рюкзачком, в тёмных очках и бейсболке ожидал её на углу дома, как будто он собрался на пикник. Место в самолёте у него оказалось в самом конце салона, очень неудобное. После приземления в Шереметьево, к удивлению пассажиров, к самолёту подали два трапа, причём задний выход открыли первым. Пассажиры бизнес-класса обиженно смотрели в окно на то, как от заднего трапа отъезжала чёрная BMW с мигалкой.
Вечер пятницы — москвичи уезжают из города на выходные, а Андрей Геннадьевич, наоборот, ехал в самый центр Москвы. Когда подъехали к Театральному проезду, вечерние лучи солнца уже косо попадали на заднее стекло.
Андрей Геннадьевич впервые прогулялся по этим улицам ещё подростком, когда они с семьей проездом оказались в Москве и поехали посмотреть Красную площадь. Вышли тогда из метро «Площадь Свердлова» и пошли в сторону Манежа мимо Госплана. Андрея поразило тогда множество летящих по своим делам чёрных лакированных автомобилей, в то время это были «Волги». «Какие важные и ответственные дела вершат эти люди в чёрных правительственных машинах, моя судьба тоже зависит от них», — Андрей впервые задумался о сакральности власти. А теперь он сам едет в таком же чёрном автомобиле и почему-то вспомнились ему дворовые пацаны в забайкальском городке, которые не признавали его за равного, а их дети сейчас, возможно, смотрят с тротуара на него и для них загадка — кто же спешит по своим обязанностям в этом чёрном автомобиле? Всё-таки выигрывает в этой жизни не самый сильный, а умеющий приспособиться и выжить, самых сильных из его дворовой иерархии судьба первыми сломала, а некоторых из них уже нет на этом свете.
Вдруг при подъезде к Лубянке Андрею Геннадьевичу показалось, что из перекрёстных улочек показались небольшие ручейки крови, которые слились в одну полнокровную реку, по которой их автомобиль плыл как против течения — иррациональная растерянность охватила Андрея Геннадьевича. Водитель заметил тревожное состояние пассажира и посочувствовал: «Кровь видите? Это новая система противолазерной защиты так работает, мы уже написали претензию разработчикам, но у них пока не получается исправить. Несколько человек уже до гипертонических кризов довела».
Повернули направо, исчезли солнечные лучи, исчезла и кровь. Машина проехала мимо поста охраны. Водитель проводил Андрея Геннадьевича до кабинета, при этом они прошли ещё два поста. Моложавый и энергичный Вадим Александрович встал из-за своего стола и крепко пожал руку Андрею Геннадьевичу, как старому знакомому. Окно его кабинета выходило во внутренний двор и Андрея Геннадьевича неприятно слепило предзакатное солнце.
— Андрей Геннадьевич, прежде всего поздравляю вас с зачислением в наш кадровый резерв. Ваше тестирование в рамках нашего экспериментального проекта завершено успешно, мы специально тест на выживание отдали на аутсорсинг, чтобы избежать аффилированности кандидатов. Нам в вашем регионе требуется координатор выборных кампаний, как считаете, справитесь с такой задачей?
— Я готов выполнить все поставленные передо мной задачи — Андрей Геннадьевич последний год ждал какого-нибудь предложения, но мэр даже не заговаривал на эту тему. Вадим Александрович же, выслушивая ответ, слегка постукивал пальчиком по папочке с надписью «Петров».
— Хорошо, что мы нашли взаимопонимание. Буду с вами откровенен, за вашими мэром накопилось много шероховатостей, сейчас он собирается на новый срок и ваше первое задание — организовать ему неформальное послание, смысл которого состоит в том, что Виктор Филиппович уже хорошо потрудился и пока ещё имеет право на заслуженный отдых. Но это поручение вам — для проминки, а нам ещё о многом другом, более важном, нужно переговорить.
Про Вадима Александровича ходили слухи, что он иногда ездит на метро. Нужно отметить, что так оно и было, но только в том случае, если ему получалось высвободить время для полноценного обеда — тогда Вадим Александрович всегда отправлялся трапезничать домой. Супруга готовила в этом случае фрикадельки или котлетки из индюшатинки. Тем, кто понимает отличие мяса индейки от индюшатины, как, впрочем, и разницу между мясом бройлера и цесаркой, тем больше ничего можно и не объяснять, а остальным это будет не интересно. Квартира Вадима Александровича находится в пяти минутах ходьбы от метро «Смоленская», поэтому на обед домой он шёл вначале пешком по Ильинке мимо Министерства финансов и поворачивал в Богоявленский переулок, где расположен один из выходов метро «Площадь Революции», а там два перегона — и он дома. Вглубь вагона метро Вадим Александрович никогда не проходил, а стоял возле раздвижной двери, не облокачиваясь на поручень. Народу в это время было не много, да и те, в основном, гости столицы всех мастей и национальностей, которые почти не обращали внимание на вельможу, спокойно смотрящего куда-то в стеклянную дверь вагона. Зимой он был обычно одет в тёмно-серое с глубоким фиолетовым отливом итальянское пальто из плотного кашемира, чуть короче обычного — чтобы удобно было садиться в автомобиль, в меру зауженные брюки, которые не блестели, а как бы только собирались делать это, опускаясь с одной только складкой на чёрно-коричневые заострённые ботинки с тремя дугообразными рубчиками на носке, почти незаметными для незаинтересованного взгляда, а летом — в серо-голубой костюм из шерсти и льна. Возможно, он кого-нибудь рассматривал через отражение в стекле, но он никогда не встречался взглядами с пассажирами, чтобы не растрачивать бессмысленно свою эмоциональную энергию. Лицо Вадима Александровича — это лицо вельможи: спокойное, доброе, с умным понимающим взглядом — такие лица можно увидеть на старинных гравюрах, например, чтобы не ходить далеко, в мемориальной квартире Пушкина на Арбате. Как будто не было революций, ни войн и переворотов, и управляют страной, как
