словам, ясные дни в эту пору редкость, нужно ловить каждый из них.
— Я думала, что вы здесь главный, на ферме. Хозяин или вроде того, — сказала я, сдавая Йенсу фартук, перчатки и инструмент.
— Так и есть, я управляющий и совладелец.
— И что предприятие приносит хорошую прибыль, раз зарплаты такие высокие.
Он сложил все в сарай возле участка и задвинул тяжелый засов.
— Неплохую. А почему вы вдруг спросили? Я не похож на зажиточного господина? — улыбнулся, беря меня под руку. Пора было возвращаться к обеду.
— Зачем вам лично вот этим заниматься? — я жестом указала на поле, и вдруг подумала: неужели чтобы составить мне компанию?
— Мне это нравится. Делать что-то своими руками. Наблюдать, как зреет урожай. С садоводством у меня не особо выходит, слишком непростые для него здесь условия. А выращивать живые огоньки получается, и это очень красиво, сами скоро увидите.
Ну конечно. Как только могла прийти в голову настолько глупая мысль. Йенс и так уделяет мне чересчур много времени, не хватало еще менять свои привычки. Я ничего пока не сделала, чтобы это заслужить, и без того помогают авансом.
— Устали? — спросил он с сочувствием. — Подобный труд вам в тягость?
— Нет-нет, меня все устраивает. Научусь со временем, — поспешно заверила, досадуя, что вообще завела этот разговор.
Не мне выделываться, спасибо, что хоть на какую работу приняли. Да, я давно занималась делом, которое выбрала сама и которое у меня хорошо получается, но теперь-то приходится начинать с нуля, вообще ничего не умея.
А еще не хотелось терять этот дом. Дружбу с Йенсом — я ведь уже считала его другом. Деньги, в конце концов.
— Знаете, я просто всегда работала с людьми. С множеством людей, — сказала честно. — Одиночество так… непривычно. И тишина. Полдня тишины, чувство, будто чего-то не хватает.
— Понимаю, со мной было примерно так же. Правда, тишиной я как раз наслаждаюсь. — Йенс улыбнулся немного виновато. — Вы попали в общество молчальников, Анастасия. У меня лишь один друг здесь, еще более нелюдимый, чем я сам.
— Но со мной же вы говорите. Завтракать приглашаете, хотя могли бы передавать все с кухаркой и не терпеть мою болтовню.
— С ним мы тоже разговариваем. Иногда. А иногда молчим.
К вопросу «О чем можно говорить с охотником?» добавился еще более непонятный. Ну зачем приходить в гости, чтобы молчать?!
— Это потому что мы оба не от мира сего, да? — осмелилась озвучить давнюю догадку. — Поэтому вы с нами общаетесь?
— Забавное наблюдение, я об этом и не задумывался. Может и так… Для вас это важно?
Для меня было важно, что он в принципе со мной общается, какой бы ни была причина. Пусть из жалости — почему бы и нет. В моей ситуации даже не унизительно, я и сама себя все никак жалеть не перестану. Скучать по дому. Оплакивать прошлое.
Поэтому-то монотонный бездумный труд на ферме не привлекал. Когда голова ничем не занята, в нее лезут всякие мысли. Наверное, я просто не умела быть наедине с собой. Йенс умел, а я — нет.
19
Собираясь в гости к Криштофу, я вдруг сообразила — у меня ведь телефон есть! Пусть он взбесился, не показывает время и будет в этом мире бесполезной игрушкой в ближайшую сотню лет. Фотки ведь остались. Чем описывать всякие чудеса нашей техники, не проще ли показать?
Разумеется, жизнь меня к такой судьбе не готовила, и фотографировать движки и прочее, что находится под капотом, и в голову не приходило. Но автомобили нередко попадали в кадр, пусть хоть внешне полюбуется.
Мой смартфон привел в восторг артефактора сам по себе, едва включила. Криштоф взял его в руки бережно, будто выпавшего из гнезда птенца, казалось, дышать на него боялся. Зачарованно тыкал пальцем в экран, а в глазах читалось желание разобрать незнакомую вещицу на мелкие детали и посмотреть, что внутри.
— Вы утверждаете, что это телефон? Я правильно понял — чтобы по нему разговаривать?
— Разговаривать, переписываться, лазить в интернет… — начала было я, и сразу предупредила: — Даже не спрашивайте, как это работает, я совершенно не разбираюсь. Давайте лучше фотографии покажу, посмотрите, как мы живем.
Ему было интересно все, каждая вещь, попавшая в кадр. В первую очередь сами фотки, конечно. Качество, яркость, и то, что их можно увеличить одним движением.
— Невероятно! Словно в окно гляжу, — приговаривал он. — А это и есть ваш автомобиль? Изумительно… Жаль, что нельзя сделать копию. Вы позволите, я быстренько перерисую?
Немного помявшись, я разрешила. Надо бы поберечь заряд аккумулятора, ведь эти фото — единственная память о доме. Даже сейчас при взгляде на них сжималось сердце. Правда, Криштоф пообещал что-нибудь придумать, когда услышал о моих опасениях, с электричеством он иметь дело привык. Но я боялась, как бы совсем все не сжег. Лучше дождаться, когда сядет окончательно и хуже уже не будет.
— Благодарю, мой дорогой друг, — сказал Криштоф, сделав набросок с удивительной быстротой и точностью. — Нет ли у вас изображений с других ракурсов? Или, быть может, где видно содержание этой совершенной формы?
Я вспомнила, что есть забавное фото, где я склонилась над открытым капотом с совершенно глупым видом. Вот только совсем не учла — одета я на нем по понятиям этого мира не совсем подобающе. Клетчатая рубашка с коротким рукавом, завязанная узлом выше пупка, и джинсовые шортики, из-под которых выглядывают ягодицы.
— Ох, простите! — Криштоф отшатнулся, будто случайно жесткое порно обнаружил. Аж глаза рукой прикрыл. — Я ничего не успел разглядеть, честное слово.
— Не нервничайте вы так, неужели я бы стала вам показывать что-то неприличное! В нашем мире это обычная одежда, — уверяла я, чувствуя, как неудержимо краснею вопреки собственным словам.
— Одежда? Мне показалось, будто бы это… как бы выразиться помягче… Исподнее, да и то несколько… Фривольное.
— Мы ехали на пляж, — зачем-то уточнила, увеличивая и двигая картинку так, чтобы видна была лишь машина, а моя задница осталась за кадром и не смущала артефактора. Не сказать чтобы эта часть тела отличалась выдающимися габаритами, но в кадр упрямо попадала все равно.
— Вы хотите сказать, что у вас купальные костюмы такие? — ахнул Криштоф.
Покосившись на него, я увидела круглые от шока глаза и не смогла удержаться. Все-таки стеснительный бугай с квадратной челюстью и габаритами два на два метра — это нечто.
Быстренько открыла нужную папку и нашла фото с пляжа, когда на море отдыхали. Нарочно выбрала то, где как можно больше
