упорно боролся. Некоторые раны нельзя залечить простой мазью. Таким ранам требуется гораздо больше времени, чем плоти и костям, чтобы затянуться… если вообще они заживают.
Эйра знала, что дядя потерял руку на войне с Безумным королем. Но всегда казалось, что это произошло на далеких страницах учебников истории, хотя, на самом деле, это было всего двадцать четыре года назад. Соларин все еще восстанавливался от полученных шрамов, и сердца людей, которые пережили это, уже никогда не будут прежними.
— Теперь я понимаю, — тихо сказала она. Ее дядя приподнял брови, отклоняясь от ее раны. — Не в полной мере. Я знаю, как много дядя пережил… — Эйра вцепилась в кровать. — Но я уже не та девочка, которой была раньше. Теперь я знаю, насколько хрупок мир, и что за это приходится платить цену, которую большинство не готово платить. Как все это может быстро рухнуть и никогда больше не стать прежним, никогда.
Ее жизнь в Башне — учеба и беззаботность. Маркус. Ее представление о Меру, взятое из прочитанных книг — совершенней не придумаешь. Она — юная девушка до ямы.
Ничто из этого не вернется и никогда не будет прежним.
— Возможно, тебе стоит поговорить с твоим дядей, когда ты вернешься, — мягко сказал Фриц. Его взгляд был задумчивым. — Я думаю, вам будет о чем побеседовать.
Эйра кивнула.
— Я сделаю все, что в моих силах. — Она встретилась с ним взглядом. — Хотя я не уверена, готова ли я к разговору по душам, я все еще уязвлена тем, как вы все относились ко мне. — Слова были спокойными, простыми. Эйра удивила даже саму себя тем, как легко она смогла противостоять боли.
Его глаза немного расширились, но удивленное выражение быстро исчезло. Он кивнул.
— Нам всем надо будет постараться.
Фриц встал и начал убирать коробку с мазью и зельями. Эйра попыталась заставить себя расслабиться. Она так много еще хотела сказать. Слова придут к ней в ту же секунду, как они расстанутся, она просто знала это. Но сейчас ничего не шло.
Наорать на него сейчас ничего не решило бы. Это не помогло бы ей лучше понять его предыдущие решения. Это не изменило бы их и не побудило бы его видеть в ней равную. Отношения, которые у них были, были еще одной вещью, которую она никогда не сможет вернуть.
Но, возможно, у них все еще оставался шанс в будущем. Возможно, они смогут найти новый баланс между собой, если он сейчас говорил искренне.
— Тебе следует вернуться. Игра была почти закончена, когда я ушел, так что я уверен, что сейчас она закончилась. Солярис тогда лидировал, так что, надеюсь, ты вернешься победителем. — Фриц улыбнулся.
— Итак, ты останешься на весь турнир? — спросила она. Он кивнул. — Что ж, в таком случае, я уверена, что увижу тебя снова.
— Надеюсь, не слишком часто. Потому что это будет означать, что ты либо ранена, либо тайком покидаешь деревню, когда не должна… не хотелось бы таких встреч. — Легкая приподнятость его губ подсказала Эйре, что Фриц уже подозревал, что подобные вещи произойдут, несмотря на его предупреждения.
Конечно, он был прав.
— Я постараюсь обезопасить себя. — Она слегка улыбнулась в ответ.
Фриц раздвинула занавеску, ведущую в отгороженную зону, когда другой участник вышел из арки. Пара знакомых глаз встретилась с ней, как это было на арене утром и на балу прошлой ночью…
Оливин.
Глава одиннадцатая
— З
дравствуй, я могу осмотреть тебя в средней секции, — сказал Фриц с формальной непринужденностью.
— Я здесь не ради себя. Я здесь, чтобы узнать, как дела у Йонлина.
— Йонлина? — повторил Фриц, явно сбитый с толку.
Эйра вмешалась, чтобы помочь дяде.
— Один из товарищей Оливина по команде. — Она не слышала, чтобы кто-то еще входил, поэтому сделала несколько уверенное предположение. — Он пришел сюда раньше меня. Им занималась другая целительница.
— А. Тогда позвольте мне проверить записи. — Фриц прошел в угол комнаты, где стоял длинный письменный стол. Он осмотрел ящики и достал из карманов мантии связку с двумя ключами. Использовав один, он отпер ящик в дальнем правом углу. Каждый ящик имел название, за исключением последнего. — Итак… Да, похоже, Йонлин был довольно сильно потрепан. — Фриц что-то бормотал себе под нос, просматривая записи. — Согласно записям, он испытывал сильную боль, поэтому жрица дала ему снотворное.
— Могу я увидеть его? — спросил Оливин.
Фриц отдернул занавеску на дальней левой перегородке, открыв Йонлина. Он был без рубашки и забинтован до подбородка, но его спящее лицо являло собой спокойный контраст с тем, как напряглись мышцы шеи и щеки Оливина, словно он сжимал челюсти. Словно ему было больно.
— Я бы порекомендовал дать ему поспать, — негромко сказал Фриц. — Чем дольше он проспит, тем лучше ему будет, когда проснется. Основываясь на записях, которые она оставила, я подозреваю, что он полностью восстановится к индивидуальному соревнованию через несколько дней.
Оливин не двигался и не говорил.
— Оливин.
Услышав голос Эйры, он резко повернулся к ней лицом.
Она попыталась ободряюще улыбнуться. Они не очень хорошо знали друг друга, но им и не нужно было, чтобы она могла подбодрить его.
— Фрицнангл — исключительный чародей в моей стране. — Фриц выгнул бровь, без сомнения, из-за того, что она не сказала «дядя» в дополнение к его полному имени. Но Эйра проигнорировала взгляд, которым он одарил ее, и продолжила: — Я уверена, он присмотрит, чтобы Йонлин быстро вернулся в боевую форму.
— Тогда я оставляю его на ваше попечение. — Голос Оливина прозвучал несколько неуверенно.
— Ожидайте увидеть его в деревне завтра утром или днем, — оптимистично сказал Фриц.
Пока Фриц говорил, взгляд Оливина переместился. Его глаза встретились с глазами Эйры и опустились на бинты, сложенные поверх ее окровавленной туники.
— Прости меня, что не спросил раньше. С тобой все в порядке?
— Я не твой товарищ по команде, и я не ждала, что ты будешь беспокоиться обо мне в первую очередь. — Она слегка усмехнулась. — Я в порядке. Все оказалось не так
