лавки. Руди наоборот, в красках и подробностях рассказывал, как лечил двух неудачливых поединщиков. Он начинал громко хохотать, когда Лавена морщила носик от подробностей и просила его прекратит.
- У нас тоже сегодня живодерство случилось, - пробасил Волган, когда цирюльник закончил.
- Девку в реке выловили, у самого берега. Порезанная, упаси Триединый.
- А как порезана? – подал голос Этли.
Волган хмыкнул, глядя на него:
- Не знаю. Не видел я ее, ниже доков всплыла. Но рассказывают всякое, и лицо с нее содрано, и руки отрезаны и…
- Волган! – выкрикнула Лавена. – Прекрати, Руди меня тут мучал, теперь еще ты!
- Да бают все, - ответил ее муж. – Утонула поди, да рыбы объели, а слухов-то!
Вскоре они легли спать. Ладно, подумал Этли проваливаясь в сон, хоть сегодня Тарны дадут ему поспать, не до утех им будет.
***
Поспать ему не дали. Он проснулся от крика Оттика сверху:
- Чего тебе надо, сын Бездны, какого рожна ты долбишься ко мне в дверь посреди ночи!
Затем раздался скрип ступеней. В комнату заглянул Оттик со свечой в руке. Он оглядел комнату.
- Кто там Оттик? – сонно прогудел Волган. – Скажи, и я его вышвырну к бесам. Что там за жигудина не дает спать?
- Друзья, господина Этли, - ядовито произнес Оттик. – Эй, Этли, вставай, там хмырь какой-то хочет тебя видеть. Судя по описанию тебя.
- Это по каким? – спросил Этли одеваясь.
- Слышь, Этли, - зло загудел Волган. – Иди уже отсюда, дай поспать.
И ни капли этого здоровенного лба не беспокоит, что вчера они с Лавеной сами мешали ему спать.
Этли вышел из комнаты.
- Точно там меня ищут? – вновь спросил он Оттика, теряясь в догадках кому он мог понадобиться посреди ночи.
- А у кого здесь рожа располосованная и взгляд будто ему кочергу засунули…
Под взглядом Этли трактирщик умолк.
Они вдвоем подошли к двери.
- Кто спрашивал Аскеля Этли? – громко произнес бывший наемник.
Отпирать дверь первому встречному-поперечному, ночью, да на Языке, не самое лучшее решение.
- Это я, Тин, слуга господина Акуна.
Этли нахмурился. Чего это больному на голову торговцу понадобилось от него ночью. Небось еще припишет пропажу монет. Вот же, больной на голову мухоблуд. Подумав, Этли шепнул Оттику:
- Дай-ка, мне кочергу из очага, засуну этому шутнику в одно место.
А незваному гостю крикнул:
- Сейчас открою.
Оробевший Оттик подал ему кочергу.
- Может парней позвать? А лучше вовсе не открывай.
- Да не, я так, на всякий случай.
Этли открыл дверь. Свеча Оттика осветила худое лицо слуги. Лицо Тина было каким-то бледным, а в глазах застыл страх.
- Ты как нашел меня?
- Был в этой таверне недавно, видел, как ты снизу подымался.
Этли прислонил кочергу к стене и шагнул наружу.
- Все в порядке, Оттик, иди спать, - сказал он трактирщику. – И свечу оставь мне.
- Да, как я в темноте пойду?
- Не будь таким скалдырем, Оттик.
Этли забрал свечу у хозяина заведения и захлопнул дверь. На улице было прохладно, но желания приглашать Тина в дом у Этли не было. Вроде и не виноват он, что хозяин у него такой дурной, но ведь двинулись они, с тем вторым, лохматым, чтобы исполнить приказ. Кого другого так и выкинули бы в дорожную пыль, еще б посмеивались потом.
- Чего надо? – спросил Этли.
- Ввоот, - Тин протянул ему какой-то сверток.
- Что это?
- А ты посмотри.
Этли поставил свечу на перила и взял сверток, сразу же сообразив, что находится внутри. Он развернул ткань. Да, он не ошибся – в мешковине скрывался корд! В ножнах и с перевязью.
- Хозяин просит тебя прийти, - вдруг зашептал Тин. – Если согласишься, то клинок твой, забирай.
Этли посмотрел на корд.Искушение было страшным, так хотелось получить в руки добротный клинок. Но связываться с хозяином оружейной лавки ему не хотелось, пускай катиться козе в трещину со своими проблемами.
- Мне нет дела до твоего хозяина, - холодно произнес Этли.
- Нет-нет, не Акун тебя зовет, молодой хозяин – Витор, тот мальчик, что в лавке был, помнишь?
- Не рановато ли ему такими вещами раскидываться?
Этли сунул корд обратно в руки слуги и взял свечу.
- Подожди ты, подожди! Акун при смерти, с ним, - тут глаза лысого расширились, - с ним, что-то не то. А если он помрет, то Витор совсем один останется.
- Родственники побеспокоятся, - хмыкнул Этли, вспомнив Сэйлока.
- Нет у него никого, мать давно умерла, от нее у мальчишки осталась только одна сережка на память. Только родня дальняя, где-то в Востойе, то ли в Славиосе, то ли в Роге.
- От меня-то, что надо? Я не лекарь.
- Не поможет там лекарь, с ним у-у-у-у, да что ж ты за бес бездушный! Крут был с тобой Акун, спору нет, так все эта шкатулка проклятущая, она довела его до такого! А мальчишка-то причем?
«Да, ни при чем», - подумал про себя Этли. – «Просто останется один, что там за родня у него, в Востойе, кто знает?».
Этли вновь взял корд из рук Тина и вынул его из ножен. Клинок сверкнул в свете свечи. Слегка изогнутый, с хищным острием, да, самое то, для прогулок по такому району, как Язык. Этли захотелось встать в боевую стойку, правая полусогнутая нога впереди, левая отставлена назад. Левая рука заложена за спину, а правая сжимает рукоять на уровне головы, направив острие на противника. Раз! Удар в ключицу. Два! И рубануть по телу, слева направо! В одно движение, плавно и быстро. Корпус не заваливать, ноги и руки не выкидывать.
- Эй, ты чего руками водишь?
Голос Тина выдернул его из грез. Оказывается, не заметно для себя, он медленно водил рукой с клинком. Увлекся.
- Ничего. Сейчас пойдем, Оттику только скажу, чтобы дверь запер.
Глава 3
О гномах известно мало. Давным-давно, их повелители продли свою свободу эльфам, за дар бессмертия. С тех пор их называют Вечными Королями. Лет двадцать назад лорды-мастеровые, уставшие платить дань эльфам подняли восстание против своих владык.
