Петли, соединяющие крышку с самой шкатулкой, мерцали золотом. Сама шкатулка была вырезана из целого куска серого камня. Возможно гранита, что и объясняло ее немалый вес. Гладкую, полированную поверхность шкатулки покрывали небольшие, грубо выполненные надписи, словно насечки, сделанные ножом: гномьи письмена.
Этли склонился и внимательно всмотрелся в них. Он знал едва ли с полдюжины гномьих символов, но сумел разобрать два из них: одно значило - «кормить» или «есть», возможно «пожирать», другое, значило «богатство», «деньги» или, в общем смысле «драгоценности».
На месте, где красовалась отделанная золотом крошечная замочная скважина, он разглядел следы очень похожие на сургуч. Печать, догадался он. Печати не навешивают где попало. Этли мало знал о гномах, их делах и образе жизни. Но, каким-то неведомым чутьем, более свойственным животным, чем человеку, он ощущал нечто зловещее исходившее от этой чудесной вещицы.
- На ней была печать, когда ты купил ее?
- Да, - ответил Акун. – Я сломал ее.
- А, что было изображено на ней?
- Уже не помню, но точно ничего примечательного.
Этли выпрямился:
- Давайте убедимся, что монеты на месте.
Акун снял с шеи узкий кожаный ремешок с висевшим на нем небольшим ключом. Этли успел заметит, что бородка ключа необычайно сложная, такую не каждый мастер способен повторить. Акун открыл шкатулку, аккуратно откинул крышку и отшатнулся, вытаращив глаза. Этли заглянул внутрь. Кроме пурпурного бархата, которым она была выложена изнутри, в шкатулке ничего не было. Монеты исчезли.
- Кто, - прохрипел торговец, багровея лицом, - кто мог их вытащить, когда, как?
- Это гномья работа, любезный Акун, старая, возможно, еще из тех времен, когда империя гномов владела всем Донсеем. Тогда гномы обращались к таким силам, что и помыслить страшно. Избавься от нее! Вот мой совет.
Акун перевел ненавидящий взгляд на Этли. Он раздул ноздри, стиснул зубы, казалось вот-вот и он броситься на Этли с кулаками.
- Мошенник! – воскликнул он. – Вот твоя помощь? Избавиться! Да ты еще награду требуешь?
Обернувшись к слугам, он крикнул:
- Эй, вы, выбросите этого пройдоху из моей лавки, живо!
Этли охватила ярость. Тут он пожалел, что оставил свой посох Лавене, переломать бы его об хребет этого бесноватого торгаша! Но ведь можно еще перепрыгнуть через прилавок, схватить тесак и порубить их тут всех, сучьих детей! Пусть только попробуют прикоснуться к нему!
Видимо в его лице и взгляде, что-то поменялось. Слуги, дернувшись сначала выполнять поручение, замерли. Лысый пожал плечами и махнул в сторону выхода, мол, видишь, как, разойдемся миром. Этли еще раз глянул на хозяина лавки, но Акун уже полностью был занят шкатулкой. Похоже, он уже забыл о своем приказе. Вот точно, у человека не в порядке с башкой. Ладно, может корд Этли действительно не заработал, но и такого отношения не заслужил. Не сводя глаз со слуг Этли покинул лавку, плюнул на порог и зашагал прочь.
***
Дома все было по-прежнему. Оттик не отважился загнать Лавену на работу и продолжал метаться по кухне, нещадно погоняя бедного Сейлока. Лавена лежала на кровати, но, когда вошел Этли села, при этом странно посмотрев на него.
- Ну, как лучше? – спрсил Аскель.
- Нет, опухла и болит.
- Где этого Руди носит?
- Ты так ловко научился перебинтовывать на войне? – спросила Лавена.
- Да, а еще пока путешествовал. В пути всякое может произойти.
- Путешествовал? – в глазах Лавены сверкнуло любопытство. – И где же ты был?
- Много где, в Славиосе и Вендалане. В Новых землях на западе, что у эльфов отбили. У дебрян еще.
- Как я завидую тебе, - мечтательно произнесла женщина, - мне всегда было интересно, как там в других землях, у других народов. Как, вообще, устроен мир…глупости, конечно это, но страсть, как интересно.
- Почему глупости? Любознательность – это хорошо, - Этли сел за стол поближе к Лавене. – Если бы не любознательность, не желание увидеть новое и необычное, нас бы – сарданарцев – и не было бы уже вовсе.
- Почему?
- Спаситель указал нам путь к избавлению, ты что жрецов не слушала? Идти за море, представляешь? Никто не знал, что там, за морской гладью, но люди послушали его.
- Так, то Спаситель, он точно знал.
- Может и знал, а может и нет. Да и не важно это, вот все знают, что в Вендалане самый большой храм, а много ли людей видели его?
- Много, те кто живут в столице, и те, кто приезжал туда.
- Много, - согласился Этли, - но не все. Я думаю, просто знать мало, надо увидеть то, о чем слышал. Может оно вовсе и не такое, как ты себе представляешь.
- А правда, что тот храм размером, как весь Киерлен?
Ответить Этли не успел, заскрипели ступени и на пороге возник Руди.
- Ну, наконец-то! – воскликнул Этли. – Где тебя бесы носят, мы уже замучились ждать!
Немного опешив от такого приема, цирюльник замер на пороге.
- Да, я за городом был, там на вилле одного богатея, его парни меж собой серьезно подрались. Одному пальцы пришлось резать, другому так вообще живот зашивать. Надеюсь выживет, клиентуру надо нарабатывать. А вы зачем меня ждали?
Но увидев ногу Лавены тут же подошел к женщине. Без лишних слов Руди принялся за лечение. Снял повязку. Достал какие-то мази, втер их и перемотал ногу вновь.
- Дней пять лежать, - твердо сказал он. – Ходить аккуратно, лишний раз не напрягай ногу. Если Оттик будет надоедать, мол на работу выходи, гони его прочь. А то хромоножкой так и останешься на всю жизнь.
При этих словах глаза Лавены расширились и в них заблестели слезы.
К вечеру пришел Волган. Узнав о несчастье Лавены он выдохнул:
- Эх, бедовая, поди голодом весь день просидела, сейчас принесу чего-нибудь.
- Этли позаботился обо мне, - ответила Лавена.
Волган смерил Этли взглядом, и холодно произнес:
- Спасибо.
Этли это понял, как «не лезь не в свое дело».
- Поди и ногу перетянул тоже он, - прогудел докер.
- Ногу перетянул я, - из своего угла сказал Руди.
- Спасибо, дружище.
На этот раз голос Волгана звучал искренне.
Вечером они сидели, обмениваясь слухами и новостями. Такая привычка у жителей полуподвала Оттика появилась недавно. Этли ничего рассказывать не стал, в самом деле, не говорить же о том, что его хотели вышвырнуть из
