могло не быть, тут всё регулируется, согласно пожеланиям пассажиров, но в коридоре безопасники съёмку ведут всегда.
— Вы можете по камерам посмотреть, когда я пришёл, — сказал он спокойно, хотя охранники уже подскочили и пытались его обыскать.
— А мы и посмотрим! — взревел Кифара. — Потом посмотрим! Давай сюда оружие и коммуникатор!
Рэм и не возражал особо.
Охранник без труда вытащил из кармана на бедре пилота станнер. Игрушка была не именная, взять её мог любой.
Но спецбраслет — дело другое.
Парень фыркнул и вытянул руку.
— Ну, пилите.
Силой спецбраслет с него можно было снять только с мёртвого.
— Ах ты, жёлтая, воняющая дерьмом личинка гусеницы ху! — выругался Кифара по-алайски.
— А ты — задница, из которой она вылупилась, — ответил ему Рэм на том же языке, полагая, что алайского начальник службы не знает и оскорбления не поймёт.
Но тот или разобрал знакомое слово, или догадался про смысл, потому что покраснел, как школьница.
— А ну, тащите его уже! — заорал он на охранников. — В шестой номер, в экранированный! Чтобы эта зараза не успела ни с кем связаться!
— Это вы меня от юриста оберегаете? — спросил Рэм и вывернулся из захвата охранника.
Нет, сопротивляться он не собирался, сидеть в наручниках ему было совсем неинтересно. Но перед вторжением в каюту охраны Рэм успел включить спецбраслет на запись и сейчас пытался так мазнуть над ним рукой, чтобы отправить часть разговора последнему адресату.
Интересно, кто там у него, Ченич или Дерен?
Охранник схватил Рэма за локоть, и парень расслабил руку, позволяя её заломить.
— Дебилы, — выругался он.— Вы бы лучше убийцу искали!
— Иди-иди, родной! — сделал ему ручкой Кифара. — Будет тебе юрист. Потом. В течение суток, как и полагается по закону.
Два охранника выволокли Рэма в коридор, хоть он и не думал сопротивляться. И только там отпустили.
Парень демонстративно отряхнулся, одёрнул рукав комбинезона, но возмущаться не стал. Молча пошёл между двумя амбалами.
Они быстро миновали оцепленную часть коридора и начали проталкиваться в толпе пассажиров к лифту.
Пассажиры с любопытством разглядывали парня в пилотской форме, зажатого между двумя охранниками: что же он натворил?
Рэм вёл себя тихо, сила была пока не на его стороне. Он помнил, что огласка ещё одного ЧП может не дать корту стартовать на Аскону, а потому даже не мечтал, что его отпустят, пока корабль не начнёт разгон.
И юриста ему не видать. Хорошо, если сообщение успело отправиться. Вот только кому?
Рэм покосился на браслет: похоже, что Ченичу. Это его сообщение было последним.
Они спустились на технический этаж, это Рэм понял по силовому кабелю, змеящемуся по потолку.
Шли быстро. Парень едва успевал запоминать дорогу по техпомещениям, в основном знакомым. Крупнотоннажные корабли имеют похожее расположение отсеков.
Остановились перед каютой с табличкой: «Служебная».
Здесь был цифровой, а не магнитный замок. Такой без везения не откроешь — простым подбором можно сутки промучиться.
Рэма втолкнули внутрь, и дверь закрылась сначала с шипением, а потом раздался глухой хлопок. Значит, была ещё и вторая дверь, спускающаяся сверху. Плохо.
Парень невесело усмехнулся и осмотрелся.
Каюта, где его заперли, была похожа на карцер. Кровать, столик, санузел без дверей. И, как и предупреждал Кифара, экранированная в плане передачи сигналов.
Маячок на браслете Рэма сразу погас. Но из архива письмо ушло на автомате, ещё когда он бежал по коридору в каюту Галки. Значит, Дерен весточку от Рэма получит, хотя и не ту, что надо бы.
Ну и последнее видео — тоже ушло. Ченичу.
Вот что было в его письме: «Рэм, срочно возвращайся в каюту. Я не шучу. Официант, которого мы с тобой посещали сегодня, мёртв, и служба охраны на время посадки сделает всё, чтобы не допустить утечки информации. Тебя могут задержать как ненужного свидетеля».
Рэм чуть не рассмеялся. Ну, его задержали даже поинтереснее, чем свидетеля — как убийцу.
Хотя вряд ли такое обвинение продержится больше суток. Ну так Кифаре это и надо. Ему бы до Асконы дотянуть, а там, видно — трава не расти.
И на что только не пойдёт менеджер ради экономии бюджета… Говорят, они уже за десять процентов прибыли убить могут, а тут явно большие эрго крутятся.
Рэм прошёл в санузел, вымыл на всякий случай руки и лицо. Его так приучил Дерен: пришёл, умылся, тогда уже вались на кровать.
Ну и завалился. Прямо в обуви.
Вот всё-таки не карцер: на кровати можно валяться. И спецбраслет при нём. Было бы настроение — хоть головидео смотри или книгу читай.
Но настроения не было. Мысли возвращались то к мёртвой Галке, то к Ченичу. Вдруг его тоже заперли до старта?
Галку было жаль. Неужели это певец ей так отомстил за все её обнимашки?
Скотина он всё-таки, этот певец. Вот было бы так: если голос хороший, то и человек хороший? А тут — поёт, как ангел, а сам...
Ну, вот за что он её, а?
Рэм знал, что в жизни часто бывает так, что бьют вообще ни за что. Это правило он постигал на собственной шкуре, а потому запомнил его твёрдо.
Попав на военный крейсер в шестнадцать лет, Рэм не сразу стал местной достопримечательностью.
Это потом пилоты и техники возились с любопытным мальчишкой с удовольствием. А с тремя пилотами «вне рейтинга» — Туссексом, Эмором и Бо — Рэм даже сдружился.
Но поначалу не все в экипаже были согласны терпеть под ногами неумелую мелочь. Особенно на боевых дежурствах, или когда заедала рутина.
Однако дисциплина на «Персефоне» была не номинальная, а вполне себе военная, дедовщины здесь не водилось и даже драки в экипаже случались редко.
Рэму прилетало пару раз по шее в горячке боя, на что он не обижался.
Но один раз прилетело серьёзно.
Имперский спецоновский крейсер «Персефона». 4 года назад
Матти Корхонен был ещё бóльшим новичком, чем Рэм, он перевёлся пару недель назад с армейского «Снежного», и спецоновские порядки его напрягали.
В спецоне — не так, как в Армаде. Пилоты здесь, конечно, тоже элита, но у них нет жёсткой специализации. Да и молодых на крейсере оказалось на редкость много: шустрых, сноровистых, наглых.
Свой опыт и класс Матти нужно было постоянно доказывать заново. И кому? Мальчишкам?
Это в армии вся работа пилота — сидеть в огневом кармане или за пультом шлюпки. На «Персефоне» даже
