удочками пытаться ловить в проводку, так назывался этот способ ловли, было делом бесперспективным.
Поэтому мы с отцом старательно выискивали на Латорице местечки если не со стоячей, то хотя бы с медленно текущей водой. С этой целью мы старательно обследовали прихотливо петляющую речку, по меньшей мере, километров на пять — шесть ниже по течению от нашего городка. Когда нам это удавалось, нашей добычей становились несколько пескарей или же канальных сомиков. Беда была в том, что русло реки менялось после каждого сильного дождя в горах. Тогда уровень воды резко повышался, и она становилась грязно-желтой. Нередко после спада воды мы не могли найти так полюбившийся по прошлым рыбалкам омут или затончик. И только после того, как мы освоили ловлю на спиннинг, нам стали заново интересны на реке все подходящие для хищной рыбы места.
Зимой на канале
Особенно скучал я по рыбалке зимой. Но тут делать было нечего: Латорица зимой не замерзала, а на «военном» озере подо льдом караси не клевали. Однажды от отца я узнал, что по дороге на Чоп есть канал со спокойным течением, и, вроде бы, замерзающий зимой.
И тогда я решился: буду готовиться к зимней рыбалке. В соответствующей литературе я не один раз прочел про все необходимые снасти и мастерил их с особой тщательностью: и удочки, и зимние блесенки, и всю другую необходимую амуницию. Например, из консервной банки я сделал горелку, с помощью которой на сухом спирте мы будем нагревать чай или вино, если станем замерзать. Отец принес из автопарка сделанную местными умельцами пешню. Вот только ударная часть у нее была не лопаткой, как я планировал, а конусная, заостренная. Не забыл я и о технике безопасности. На всякий случай у меня была припасена длинная бельевая веревка и лыжи с легко отстегивающимися креплениями.
Наконец, все было готово. Оставалось только ждать, когда окрепнут морозы. А они все не приходили и не приходили. Стояла обычная для Закарпатья слякотная погода. В конце концов, природа сжалилась над нами. Выпал легкий снежок, и температура опустилась ниже нуля. Мы выждали еще недельку, чтобы лед на канале как следует окреп, и в следующие выходные стали собираться на пригородный поезд.
Мы погрузились еще затемно на первый рейс, чтобы в неяркое раннее утро быть на берегу канала. И канал нас не обманул. Лед был довольно крепким, и только в отдалении под мостом журчала и дымилась на быстринке еще не замерзшая вода. Мы стали на лыжи и вышли на лед.
А вот первые часы на непривычной рыбалке разочаровали. Скорее всего, здешняя рыба не ожидала, что ее будут беспокоить в такое неподходящее время года и поэтому не клевала. А, может быть, мы еще не приспособились к работе непривычных для нас блесен. Мы пробили с десяток лунок, порядком устали и проголодались. Потом я приступил к подготовке обеда, согрел отцу вина, а себе чаю. Мы постояли, поговорили, а затем я принялся укладывать наши вещи. Слышу, отец меня зовет.
Подхожу и вижу следующую картину. Отец стоит совсем близко от промоины, так что концы его лыж буквально нависают на журчащей водой и с азартом таскает окуней.
— Смотри, — говорит, — Генка, сколько я их поймал!
Но я радости слегка захмелевшего родителя не разделял и почти за хлястик телогрейки оттащил его от опасного места. Вот так и закончилась наша рыбалка на канале.
Неожиданный отпуск
Задумываясь сейчас над поворотами наших судеб, я еще раз убеждаюсь, что переезд нашей семьи на Днепр был отнюдь не случаен. Вот, к примеру, еще один неожиданный отпуск отца. Прошло два года после его неудачной попытки вывезти нас в центральную Украину. Однажды он пришел домой сильно озадаченный и сказал, что получил поручение по линии прежней своей службы. Но смысл этого поручения открылся мне только позже. А сейчас нужно было просто исчезнуть из дома на пару недель. Ему даже денег на этот отпуск выделили. Сомнений куда нам поехать не было — конечно, на Днепр.
Нас было трое, отец взял с собой приятеля, о котором я не помню ничего, не только его имени и внешности, но даже и возраста. Скорее всего, ему было, как и отцу в районе сорока лет. Многое из той поездки стерлось из моей памяти, но некоторые обстоятельства все же сохранились. Сначала мы поехали в Киев, но остановились и разбили палатку километрах в двадцати выше по течению реки.
Через несколько лет в этих местах построят новую ГЭС — Киевскую. И тогда исчезнет все очарование здешних мест, а вместо струящейся чистейшей днепровской воды река превратится в дурно пахнущую затхлую лужу.
Но сейчас она была еще прекрасной. Такой, как была сотни и тысячи лет до этого. И не знала, что скоро придут сюда люди, для того чтобы обезобразить ее берега и перегородить течение, а потом построить поблизости еще одну уродину — атомную электростанцию, которая в один ужасный день взорвется и станет прологом катастрофы всей страны.
А в те дни вода в реке была исключительно прозрачной, что не мешало ей иметь чуть желтоватый оттенок и изумительно вкусно пахнуть. Наша палатка стояла на довольно высоком берегу, а метрах в пяти ниже под невысоким обрывом протекал Днепр. Одним словом, «чуден Днепр при тихой погоде…».
Течение было мощным, но равномерным, без видимых струй и водоворотов, какое бывает только у могучей реки. Моя лёгонькая блесна моментально прибивалась к берегу, и на нее никто и не думал клевать. То же самое происходило и с поплавком, когда я пытался ловить в проводку. Первый день на Днепре не принес мне результата. А между тем, рыбаки поблизости от нас были, и рыба у них клевала.
Я целый день провел, можно сказать, впустую, но зато я сумел узнать у местных рыболовов, как они ловят рыбу незнакомым мне способом. Оказалось, что они успешно ловят язей на пареный горох. В донке со скользящим грузилом не было для меня ничего необычного, а вот где достать цельный, а не лущеный горох и как его запарить, я расспрашивал какого-то старожила с большим интересом. На следующий день мы с отцом поехали в Киев на рынок, купили такой, какой был нам нужен, горох, а в промтоварном магазине — пару капроновых чулок. По приезду на свое место на реке, я отправил весь горох в чулок, завязал его и долго варил в котелке, как это требовала секретная технология.
