– добрую сотню англичан!..
– Это был мой отец. Хотя, признаться, про сотню англичан вы немного хватили лишку… – Филипп покраснел, но не от стыда, а от гордости. Его тронуло то, что почти все сеньоры, встреченные им на своем пути из родового замка до Монкруа, а затем и Парижа, тепло, уважительно и зачастую с нескрываемой любовью отзывались о его отце. – Вы, ваше сиятельство, не первый, кто с уважением и почтением отозвался о моем отце.
– Это большая честь для меня, мессир Филипп. – Гильом почтительно склонил голову перед рыцарем. – Я прошу вас называть меня просто по имени и без всяких там условностей, титулов и званий.
– Смею ли я, простой шевалье, подобное по отношению к столь знатной особе… – смутился Филипп. – Вам, женатому на сестре королевы Франции…
– Это, дорогой Филипп, ровным счетом ничего не значит. – Гильом нахмурился. – Слава Богу, что все мы – благородные сеньоры с самого рождения равны друг другу. Лишь оммаж вносит в наше единство неравенство.
– Великие слова великого человека… – сострил принц Филипп, до этого момента молча наблюдавший за беседой. – Полагаю, Гильом, что твоя излишняя осторожность, на этот раз, не издала тревожных звонков?..
– Ты прав, кузен Филипп. – Гильом засмеялся. – Моя осторожность сказала мне, что я всецело могу доверять этому молодому сеньору. Итак, мессир Филипп, мы ждем вас завтра к утренней службе, после чего мы объявим состав нашего «конроя» на турнир.
– Я буду в срок, мессир. – Филипп поклонился. – Филипп, – он обратился к принцу, который был моложе его на четыре года, – мне надо уладить кое-какие дела. С вашего позволения, сеньоры, я откланяюсь…
– До скорого свидания… – Гильом и принц поклонились рыцарю. Филипп пожал протянутые ему руки и собрался оставить их, когда Гильом произнес. – Филипп, где вы разместились?..
– У мессира Пьера де Грикёра, сразу же за Малым мостом.
– Великолепно. Мессир де Грикёр радушный хозяин. – Улыбнулся Гильом Клитон. – Завтра поутру я пошлю за вами своего вестового. Он проведет вас в часовню, так как я опасаюсь, что вам будет тяжело в одиночку пробиться сквозь толпу придворных, гостей и зевак…
ГЛАВА VIII. Турнир. День первый.
Париж. Остров Сите. Часовня королевского дворца.
Как и обещал, Гильом прислал вестового – юного рыжеволосого и веснушчатого оруженосца, который, гордо держа перед собой малый вымпел своего сеньора, быстро и беспрепятственно провел Филиппа в часовню королевского дворца.
Народу набилось так много, что епископ Парижа с большим трудом пробился к алтарю и был вынужден сильно напрягать свой голос, стараясь, чтобы его проповедь долетела до ушей и умов всех людей, собравшихся на утреннюю службу.
Филипп с Гильомом встали по обеим сторонам от принца, занявшего место рядом с королем Людовиком прямо напротив алтаря. Королева-мать и остальные дети короля стояли немного правее от основной группы придворных, окруженные слугами, няньками и клириками. Все сыновья короля были здесь: средний сын Людовик Младший – высокий, сутулый и худосочный юноша с бледным лицом, одетый в монашескую рясу, правда, сшитую из очень дорогой материи, его шею украшала малая золотая цепь с кулоном в виде лилии. Совсем еще юный Генрих стоял возле своей матери, крепко сжав ручонками подол ее платья. Дочь короля – юная принцесса находилась за спинами братьев, смущенно опустив глаза и покраснев от духоты и тяжести парадных одеяний, давивших на ее хрупкие плечи.
Старый и седоволосый, но еще крепкий и величественный Годфруа де Булонь – епископ Парижский, неспешно, размеренно и витиевато рассказывал о стойкости духа, ставя его в прямую противоположность искушениям, соблазнам и грехам, окружавшим человека на всем пути его бренной жизни. Периодически он замолкал, прислушиваясь к громкому шепоту одного из своих клириков, стоявшего за его спиной и шептавшего цитаты из Священного Писания так громко и отчетливо, что некоторых из сеньоров начинали охватывать приступы безудержного смеха, ведь глуховатый епископ частенько путался и сбивался, вставляя очень красочные и, зачастую, непечатные обороты в свою проповедь.
Наконец, после окончания этой долгой церемонии и обязательного целования креста, Филипп вместе с Гильомом вышли из часовни и свернули за угол, выйдя в относительно тихое место.
– Филипп, у меня к вам будет одна маленькая просьба. – Гильом взял рыцаря за руку. – Принц – ваш тезка напросился в отряд, который выйдет под моим пенноном на групповой конный бой. Он еще юн и неопытен. Убедительно прошу оказать мне услугу и встать слева от его высочества, дабы прикрыть его щит от ударов чересчур рьяных соперников. Я же, с вашего позволения, встану по правую сторону от Филиппа.
– Я уже догадался, мессир Гильом. – Филипп с охотой согласился. – Надеюсь, что на первую часть бугурда с атакой на лансах его не допустит король…
– Да, так оно и будет. Я уже поговорил с его величеством. Он отзовет принца, сославшись на какую-нибудь мелочь…
– Это правильно. Надо сделать так, чтобы честь принца не была затронута подозрением…
– Прекрасные слова. – Похвалил его Гильом. – Жду вас в полном вооружении через час. Поляну для ристалища вы, надеюсь, уже видели?
– Да.
– Замечу лишь, что почва там плотная и не слишком кочковатая. – Добавил Гильом Клитон.
– Ну и, слава Богу…
Париж. Левый берег Сены. Ристалище. Спустя два часа.
Филипп де Леви в сопровождении Оливье-оруженосца и Жана-конюшего прибыл, как и условился, ровно через час. Оруженосец, проявив чудеса сноровки, быстро одел и экипировал рыцаря, а Жан подготовил декстриера, успев надеть новую красивую попону желто-черного цвета, повторявшую цвета родового герба. Теперь же, после соблюдения всех обязательных процедур объявления участников конроев турнира, он стоял в первом ряду широкой шеренги тяжеловооруженных всадников и крепко сжимал в правой руке, скрытой крепкой кольчужной рукавицей, турнирный ланс с трепещущим на ветерке желто-черным флажком.
– Мой друг. – Весело заметил Гильом, наклоняя голову к де Леви. – Вам не говорили, что издали вы удивительным образом походите на огромную осу?
– Вы намекаете на мои цвета? – засмеялся Филипп, поправляя шлем. – Что ж, пусть так и будет. Оса, как-никак, а очень свирепое создание! Те, кто позабыли жалящие удары моего отца, скоро ощутят их на своей шкуре от его сына!
Принц Филипп, сидевший на коне между рыцарями, нервничал и слишком часто поддавал шпорами бока своего декстриера, заставляя его часто перебирать копытами и елозить, сталкиваясь боками с соседними лошадьми.
– Филу, перестань, пожалуйста, изводить своего коня. – Тихо шепнул принцу Гильом. – Бедный декстриер буквально затоптал наших лошадок…
Принц смутился, покраснел пятнами и, опустив лицо, пролепетал:
– Гильом, это он сам прыгает, ему, наверное, не терпится поскорее вступить в
