клочья…
Кинжал!
Подарок Сарумана!
Силы небесные, Гэдж совсем о нем позабыл! А ведь он вовсе не безоружен!
Потной ладонью он нащупал оплетенную кожаным шнурком рукоять, рванул клинок из ножен, взмахнул им перед собой наугад, ничего не видя и не слыша… что-то хрустнуло, отдернулось и тут же резко, словно кнутом, хлестнуло его по лицу. Из глаз его брызнули слезы, рот разом наполнился теплым, соленым и вязким…
— Дуралей! Убери кинжал, живо! — раздался голос. — Ты только пуще их злишь!
Полуослепший, Гэдж вздернул голову и смутно различил перед собой чью-то фигуру — высокую, в сером плаще, с длинным посохом в руках, так странно знакомую… Гэндальф! Волшебник стоял перед Гэджем, заслоняя орка от тянущихся к нему ветвистых лапищ, и Гэдж поспешно, дрожащими непослушными руками вложил кинжал — лезвие его мягко серебрилось в окружающем мраке — в замшевые ножны. Гэндальф, воздев посох, что-то повелительно проговорил, обращаясь то ли к окружавшим орка деревьям, то ли к кому-то, невидимому в лесной чаще. Секунду-другую злобная, сердито шепчущая мгла ещё грозно клубилась вокруг, нависая над магом, потом как-то медленно, словно нехотя отступила, отползла дальше в лес, схоронилась где-то там — в глубоких темных оврагах и укромных лощинах… Дышать стало легче, сжимающий сердце холодный страх отступил, и Гэдж, обессиленно вытянувшись на земле, наконец сумел кое-как перевести дух.
8. Решение
Гэндальф обернулся и посмотрел на него.
Гэдж не ответил ему тем же.
Ему было стыдно — нестерпимо стыдно за свою неописуемую глупость, заставившую его войти в Фангорн, за дурацкий страх, за кровь, струйкой текущую из разбитого носа… Какой же он трус, слабак и неумеха! Что́ теперь Гэндальф может о нем подумать! Да лучше бы волшебник вообще не появлялся, лучше бы Гэдж погиб в битве, как подобает мужчине, а не лежал сейчас, как дурак, у его ног, обливаясь слезами, соплями и кровью. Да уж, не вышло из него бравого воина Анориэля… Орк не мог заставить себя заговорить, и молчание тянулось и тянулось, долгое и тягостное, как холодные зимние сумерки; затем Гэндальф порывисто шагнул вперед и, подав Гэджу руку, не поднял его, а скорее рывком вздернул на ноги.
— Какого лешего, чума тебя порази, ты здесь делаешь?
Но орк по прежнему не находил в себе сил для ответа… В сумраке у его ног что-то завозилось — Гарх (который до сих пор лежал на куче прелой листвы, задрав лапы и всем своим видом пытаясь внушить возможным недругам, что он уже с неделю как умер) осторожно поднял голову и, убедившись, что опасность миновала, поспешил принять более подобающее для почтенной птицы положение. Он был несказанно рад появлению Гэндальфа, хоть и старался всеми силами этого не показывать. Неуклюже взлетел и опустился магу на плечо, сердито уставился на волшебника одним глазом:
— Что он здесь делает? А ты сам-то как думаешь, Гэндальф? Саруману пришлось спешно уехать из Изенгарда, и, конечно, этот гаденыш тут же решил, что теперь ему все позволено!
Волшебник смотрел мрачно:
— Ах вот оно что, Саруман уехал… Но, я полагал, он говорил тебе, Гэдж, что в Фангорн нельзя заходить по одной лишь прихоти, что этот лес может быть опасен… разве не говорил, а?
Орк по-прежнему не мог поднять головы. Проговорил, запинаясь:
— Г-г… говорил… Только…
— Что?
— Ну… ничего. — Ему хотелось провалиться сквозь землю.
— Все ясно.
Гэдж наконец нерешительно поднял взгляд на волшебника. По тону Гэндальфа невозможно было понять, сердится он или нет — лицо его было сурово, но в серых глазах что-то странно поблескивало, какие-то едва уловимые лукавые огоньки. За спиной орка что-то громко хрупнуло и лопнуло, кто-то тяжело, с протяжным хрипом вздохнул — Гэдж вздрогнул и опасливо оглянулся.
— Не бойся, — буркнул маг, — они больше не нападут, по крайней мере, пока я с тобой. Хотя, надо признать, я подоспел как раз вовремя… еще немного — и хьорны встретили бы тебя по-своему.
— Хьорны? К-к… кто это?
— Переродившиеся энты.
— Ага.
— Стражи леса, — посмеиваясь, пояснил Гэндальф. — Странно, что они вообще позволили тебе зайти в Фангорн настолько далеко. Вероятно, их смутило присутствие Гарха… Они признали в нем саруманова ворона, потому и не торопились нападать.
— Они… эти «хьорны»… знают Сарумана?
— Ну, почему бы им его и не знать?
Голос мага был спокоен и будничен — он словно говорил о каких-то глубоко посторонних, отвлеченных, само собой разумеющихся вещах, и не было вокруг ни зловещего темного леса, ни «хьорнов», прячущихся в лесной чащобе, ни прочих загадок колдовского Фангорна, — и Гэдж слегка приободрился, пришел в себя, только ноги его жалко дрожали, тряслись и подгибались по-прежнему. Он утер лицо рукавом:
— Почему… почему они на меня напали, мастер Гэндальф? Разве я чем-то им навредил? Я только собрал немного ягод…
— Дело не в тебе, Гэдж. Они в принципе не любят людей, вот и все.
— И орков, конечно, тоже?
— И орков — тоже. Они, видишь ли, даже с эльфами не очень-то ладят, хотя эльфы — истинно лесной народ.
— А… вы?
— Что?
— Вас они не трогают, мастер Гэндальф?
— Одно из важнейших умений волшебника — находить общий язык практически со всеми живыми существами, населяющими Арду. Я, можно сказать, просто знаю для них заветное слово.
— Здо́рово быть волшебником! — невольно вырвалось у Гэджа. Сам себя он по-прежнему презирал: донельзя слабый, жалкий, испуганный, весь перепачканный кровью и грязью, прихваченной на дне ближайшей канавы.
— Да ну? Вовсе не так уж и здо́рово, — усмехаясь, возразил Гэндальф. — Слишком, знаешь ли, велики обязательства и груз ответственности…
— За таких, как я?
— За малейшее изменение в ткани мира, которое неминуемо влечет за собой любое, как вы любите это называть, "волшебство"… Ладно, не будем об этом. — Маг переложил посох из правой руки в левую и оглянулся, точно что-то ища. — Ага, вот и тропа. — Действительно: за спиной Гэджа, там, где только что щетинились колючками густые заросли ежевичных кустов, теперь обнаружилась удобная, широкая травянистая дорожка, тянущаяся сквозь лесную чащу. — Идем. И постарайся не отставать, лады?
Орку не нужно было говорить об этом дважды.
* * *
— Фангорнским тропам не следует доверять, Гэдж, они не чета обычным лесным тропинкам. Сегодня они ведут не туда, куда вели вчера, а завтра могут и вовсе исчезнуть и появиться в совершенно неожиданном месте… Ну, мне кажется, ты это уже усвоил.
— А вы не боитесь здесь заблудиться, мастер Гэндальф?
— Фангорн вовсе не опасен — для тех, разумеется, кто умеет его понимать. Хотя от всяческих сюрпризов и
