заливали сады и Парящие аллеи, и адепты жались поближе друг к другу, дрожа в легких летних мантиях, пока Аврелиан не распорядился затопить камин. С его приходом во мне снова пробудилась лань, и я спряталась среди хранителей, замерев на стуле робкой заалевшей статуей.
Уже заканчивался первый месяц осени в долине Поднебесья. Лилейники отцветали, серебряная трава, покрывающая долины и холмы, выросла до колен и неприятно царапала голенища высоких сапог, но я спешила прочь от толпы, туда, где можно остаться наедине со своими мыслями и угрызениями совести. Куда угодно, лишь бы пребывание в Храме не напоминало мне о случившемся в кабинете Аврелиана.
С того памятного дня не прошло ни часа, чтобы я не жалела о случившемся. Я ходила по хрустальному дворцу с низко опущенной головой, в аудитории забивалась в самый дальний угол, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Ллойд пару раз пытался вызвать меня на разговор, но я игнорировала любую попытку общения, как с его стороны, так и со стороны Мелиора. В конце концов, от меня отстали.
В то утро, едва заприметив Аврелиана, я предпочла исчезнуть, раствориться среди адептов, замереть, чтобы не быть замеченной, но внимание ректора и так сосредоточилось на другом. В Сумрачный холл внезапно ворвался архангел — высокий мужчина с жесткими чертами лица и огромными крыльями, которые золотились по краям. В тот момент я не дышала, испугавшись самого очевидного.
«Загорн узнал о преступлении Арвелиана и прислал своего воина, чтобы свершить правосудие!»
Каково же было мое удивление, когда архангел прошествовал мимо столов, направляясь прямиком к Медее и падая перед ней на одно колено. Громовым голосом, слышным по всему холлу, разнеслось его горячее признание в любви и верности, его мольба об ответных чувствах, его предложение руки и сердца. Я никогда не разговаривала с наставницей престолов и не была близка к ней, но видела, как счастлива Медея. Они поцеловались прямо на глазах у всех, кто присутствовал в Сумрачном холле на завтраке, а Аврелиан провозгласил тост в честь жениха и невесты.
Свадьба состоялась в начале следующего месяца, сопровождаясь проливными дождями и счастливыми лицами наставников. Всех, кроме Уно, которая кисло поздравляла Медею со свадьбой и замужеством.
Аврелиан как-то открыто признался хранителям на своей лекции, что безмерно рад заполучить в Храм семи ступеней нового преподавателя, которому тут же отдал боевую подготовку. И Ахорн согласился, став лучшим боевиком из всех, кто до этого вел у нас занятия.
Шли дни, ознаменовавшиеся холодными ветрами, проливными дождями и низкими тучами, затянувшими небо долины. Иногда я слышала собственный голос только тогда, когда от меня требовали ответа по теоретической части задания. Моя рука не стремилась вверх, но я зубрила заданный материал, чтобы «убить» время, чтобы скоротать бесконечность одиноких часов, выпавших на мою долю в Храме, и всегда добивалась высших баллов.
Одна их хранительниц — девушка с хвостиком, имя которой я так и не удосужилась запомнить, завистливо отнесла меня к категории «заносчивых, коронованных особ». Никто не знал историю моего появления в Храме семи ступеней. Окружающие посчитали, что я родилась в семье истинных аристократов Олимпа, но попала в число хранителей по ошибке родителей или по вине случая. Ссылка обернулась для меня кошмаром, не иначе, раз я так до сих пор не смирилась с собственным положением.
Примирившись со сплетнями, я продолжала жить в Храме, ходить на лекции, гулять по территории Поднебесной и делала вид, что меня все устраивает. Сложнее приходилось в ситуациях, когда Аврелиан спускался в лекционные аудитории, в Сумрачный холл, появлялся на тренировочном поле или же во фруктовом саду прямо посреди лекции Робуса. Тогда, я пыталась сосредоточить все свое внимание на материале лекций: тщательно записывала каждое слово, вникала в смысл текста, шевелила губами, перечитывая абзац в учебнике снова и снова, или изводила себя тренировками до состояния выжатого лимона.
Я превратила боевую подготовку в смысл своего существования, обращаясь с мечом так, словно он — продолжение моей руки, самая любимая часть моего тела. Даже Ахорн — теперь муж Медеи и преподаватель воинского искусства, грозный архангел, которого почитали и боялись, снизошел до похвалы.
Я углублялась в изучение предметов с таким рвением, что вскоре заслужила похвалу всех наставников, в том числе и Мелиора.
— Рано или поздно это должно закончиться, — раздался голос Мелиора откуда-то справа, и я замедлила бег, мысленно застонав. Снова становится невольной свидетельницей чьего-то разговора совершенно не входило в мои планы, но и показываться на глаза наставникам не стоило. Сюда не рекомендовали ходить, особенно в позднее время суток.
Мои ночные вылазки начались с прогулок к озеру, но с каждым разом я уходила все дальше и дальше. Горы — почти незримые и такие недоступные, казались мне конечной точкой моего путешествия, но сначала я могла преодолеть лишь незначительные расстояния, боясь потеряться и заплутать в садах Поднебесной, которые раскинулись на обширных территориях долины. Совсем недавно, когда дожди перестали, и погода вновь радовала пусть редкими, но солнечными и теплыми днями и ночами, я стала отходить от Храма на достаточно большие расстояния, до сегодняшнего дня ни разу ни с кем не столкнувшись.
— Я не сводил с нее глаз все это время, поверь, она ведет себя странно, — взволнованно говорил Мелиор, но я не видела его самого и спутника, с которым он общался, предпочитая спрятаться за ближайшим кустарником.
Впереди раскинулась невысокая роща и низины. Ярко-красные цветы и серебряные игольчатые травы, похожие на папоротник растения составляли красоту этого места, а тропинка уводила в тенистую влажную завесу вековых буков, сросшихся друг с другом длинными узловатыми ветвями.
— Что ты предлагаешь? — устало выдохнул Аврелиан на своих словах, и я вздрогнула, до боли прикусив внутреннюю поверхность щеки.
Если одно присутствие ректора будило во мне воспоминания о его жестких и горячих прикосновениях и нежных, осторожных поцелуях, то голос буквально выворачивал наизнанку. Я не знала, как бороться с этим, потому что никогда не чувствовала ничего подобного, но при первых признаках заболевания старалась исчезнуть из поля зрения Аврелиана. На Законах приходилось совсем туго, но я так старательно скрипела пером, заглушая голос ректора и сосредотачиваясь на материале, что вскоре знала предмет лучше любого хранителя первой ступени.
— Наконец-то! — вклинился третий голос, и мощная фигура Робуса замаячила на горизонте. Он быстрым шагом прошел в нескольких шагах от тропинки, и только темнота скрыла меня от его глаз.
Тенистые низины — самое тихое место в Поднебесной, а каменное здание архива, которое перекрывало все проходы к Пограничным горам,
