— Мне нужен довольный Алекс, который будет помогать нам хотя бы бездействием. Ты можешь это устроить. Настраивайся и работаем.
— Я не хочу с ним спать, — вновь краснею, вспоминая утро.
— А покраснела ты от возмущения. Угу, — улыбается Мила.
— Девочки, так же нельзя, — возмущается Юля. Хоть кто-то на моей стороне. И я с надеждой смотрю на неё. — Ясмине надо подготовиться. Детей с кем-то оставить. Я могу посидеть, но недолго, — кажется, я поторопилась радоваться.
— Я посижу, — тут же откликается Оля. — Приеду завтра к одиннадцати. Повезёшь страдальцу обед и намекнёшь на толстые обстоятельства твоего согласия. Мягко намекнёшь. Дашь понять, что все его мечты могут сбыться, осталось только помочь тебе, — подмигивает Оля. — Подразни его. Пофлиртуй. Женщина ты, или где?
Мне остаётся только кивать. Эти гарпии давят числом и отрезают все выходы. Выпроваживаю их, а сама не знаю, куда себя деть. Надо хоть как-то настроиться. Как прийти самой и предложить сделку? Условия мне кажутся дурацкими, но на то он и Алекс, что на другие не согласится.
Вечером девочки просятся на прогулку. К моей обиде добавляется злость на ситуацию, на себя, на бывшего мужа. Добавляет дровишек в костёр моя машина. Она стоит такая несчастная и убитая, что самой хочется стукнуть виновника не только в лоб.
Сегодня на улице падает снег. Железную красотку укутывает им, словно бабушкиной шалью, и мне становится до слёз обидно. Вот она стоит, но поехать никуда нельзя. И отремонтировать я, скорее всего, её не смогу. У меня просто денег нет на то, чтобы выправить кузов, заменить все стёкла и заменить обивку салона. Снег пробирается в каждую щелочку. Страшно подумать, что станет с машиной, когда начнётся весна.
Девочки тащат на площадку рядом с гипермаркетом. Там удобные горки. Их много, и дети забывают обо мне буквально за несколько секунд. Они катаются, визжат, иногда просят сфотографировать их, а я пытаюсь настроиться на завтра. Ладошки потеют от одной только мысли, что я приду к Алексу в офис.
Кажется, что забуду все слова, и сейчас пытаюсь проговорить мысленно всё, что хочу ему сказать, отрепетировать речь и проиграть саму ситуацию, как сценку в театре. Ещё бы пережить этот вечер. После того, что случилось утром, Алекс явно захочет большего. Надо найти тот баланс, который соблюдают многие женщины. Они и категорично не отталкивают кавалера, но и близко тоже не подпускают.
После горок девочки хотят пить, и мы идём в магазин. Вечер наступает быстро и незаметно, как наполняется и корзинка всякими «срочно нужными» продуктами. И на кассе я оказываюсь с двумя пакетами ненужных нужностей. Пора бы экономить и ходить в магазин со списком.
Мы возимся с варежками у выхода из магазина, поправляем шапочки, курточки, сопельки. И идём на выход.
— Я же просил не ходить без меня, — укоряет знакомый бархатный голос. Вздрагиваю и упускаю из одной руки пакет. Мандарины разлетаются по полу, и я растерянно смотрю на них.
— Мы просто рядом были, — почему-то начинаю оправдываться.
Девчонки с радостью собирают обратно в пакет фрукты, для них это игра.
— Мама, ну ты и астяпуска, — ругается на меня младшая.
— Растяпушка. Да, — соглашаюсь с дочерью.
И всё никак не могу посмотреть мужчине в глаза. Он здоровается с девочками, хвалит их за быстроту и подхватывает наши пакеты. В моих руках оказывается торт, на котором почему-то нет верёвочки и мне приходится нести его, держа двумя руками.
Обращаю внимание на еще один пакет в его руках. Там шампанское и фрукты. Улыбаюсь. Какой же ты, Алекс Риверс, самонадеянный индюк. Иду за ним следом. Меня разрывает от смены эмоций. И выразить что-то словами не получается. Злюсь на него за то, что не рассказал мне о планах Андрея и смущаюсь от воспоминаний о его поцелуях.
— Мы пешком, — напоминаю ему.
— Кресла установлены, прошу, принцессы, — и жестом профессионального пажа раскрывает заднюю дверь. Усаживает и пристёгивает девчонок. Забирает из моих рук торт и ставит его между ними. Мне ничего не остаётся, как сесть на переднее сиденье.
Он садится за руль, берет мою руку в свою и целует её. Я быстро забираю ладонь. И обнимаю свой рюкзачок.
— Ясмина, дай нам шанс, — он смотрит на меня и ищет ответ в моих глазах. А я сейчас слишком переполнена обидой, злостью и мыслями о завтрашнем дне, и не могу нормально на него реагировать. Поэтому, как маленький и несчастный воробышек, вжимаюсь посильнее в дальний уголок и отворачиваюсь от Алекса.
За время, проведённое на детской площадке, накрутила себя неимоверно. Вместо боевого настроя мне хочется разреветься. Больше всего злюсь из-за того, что он не сказал мне, что Андрей хочет оспорить отцовство. Нет. Я не сомневаюсь в этом вопросе, но это для меня унизительно.
— Для чего? Ты выиграл меня. Я для тебя вещь, — не знаю кому стараюсь сделать больно. Наверное, себе. — Сегодня выиграл, завтра проиграл, — мне почему-то дико хочется его ужалить. Задеть словами. И совершенно не получается флиртовать. Хотя именно это и рекомендовали девчонки сегодня днем. — Просто трофей. Ника, не стучи по сиденью, пожалуйста. Дяде Алексу неприятно. Он за рулём и ему нельзя отвлекаться.
— Мы зе не едем.
— Сейчас поедем, — я делаю акцент на последнем слове, и Алекс меня прекрасно понимает. Заводит машину, и мы выезжаем с парковки.
— Мама, пить, — просит Настя.
— Скажи нормально, полным предложением, — моё раздражение разливается по венам, и я никак не могу это остановить.
— Мама, я хочу пить. Дай, пожалуйста воды, — послушно исправляется старшая. Достаю литровую бутылку с водой, которую еще на кассе положила в рюкзак, открываю и передаю назад.
Мы едем в тишине. Буквально через три минуты девочки начинают ругаться. Я разворачиваюсь, чтобы узнать в чем дело и просто не могу сказать и слова. Немота — сегодня моё самое любимое занятие, а ещё шок и неврастения.
— Мам, а Ника хазлила воду, — жалуется Настя.
— Я так бойсе не буду, — тут же начинает со слезами причитать младшая.
Но это ещё полбеды. По заднему сиденью ровным слоем размазан крем от торта, а сами коржи прекрасно плавают в разлитой воде. Девчонки при этом и сами немного раскрашены в бело-фиолетовый цвет, а у Ники еще и губы в шоколаде.
— Воду сюда, — протягиваю руку назад. Мне отдают полностью пустую тару. Ясно. И сами облились, и болото устроили. Ква, блин! Мы втроём смотрим на Сашу и притихаем, как мышки под веником. Только Ника хлюпает носом и тихонько подвывает. Мне очень неудобно за детей, а они переживают, что им сейчас влетит от Алекса. Потому что от папы за такое влетало по первое число, они стояли в углу, и мне тоже он выговаривал много чего.
Железобетонному терпению этого мужчины можно позавидовать. Он только смотрит в зеркало заднего вида, подмигивает и, не сбавляя скорости, едет дальше. Саша паркуется во дворе и идёт открывать заднюю дверь, чтобы помочь девчонкам выйти из машины, я зажмуриваюсь и жду рева раненого бизона. Потому что Ника ещё и запинала спинку переднего кресла и умудрилась поцарапать кожаную обивку жесткой подошвой ботинок.
