от влаги.
— Май! Что ты тут делаешь?
— Прячусь от дождя. По-моему, очевидно.
— Но почему ты не с Ритой?
— Надоела она мне, — ответил ворон, отворачивась.
Осознание приходило медленно, продиралось сквозь гнев и страх, но вдруг Кира поняла и воскликнула:
— Ты разговариваешь!
— Кар, — уныло возразил Май.
— Нет, ты не просто говорящий, у тебя есть сознание! Ты! Ты можешь говорить, как человек!
— Может быть, ты перестанешь орать уже? — устало ответил Майтес и впорхнул в комнату, разбрызгивая капли с крыльев.
— Нет, тебе нельзя сюда, — Кира кинулась следом. Май приземлился на стол и принялся расхаживать между рисунками, заметками и баночками с косметикой. В дверь застучали.
— Эй, кто там у тебя? — голос отца был нечетким, глухим.
— Я кино смотрю, отстань от меня! — прокричала Кира и нагнулась к Маю, зашептала в пернатую голову: — Тебе нельзя здесь быть.
Ворон посмотрел на неё глазами-бусинками, склонив голову как будто насмешливо.
— А я думал, тебе нужна компания. Ну раз нет…
Он расправил огромные черные крылья и взмахнул ими. Кира почувствовала на коже мелкие капли.
— Стой! — воскликнула она в тот момент, когда ворон почти вылетел из комнаты. — Стой. Ты прав. Не улетай. Ты вроде не такой бесячий, как люди. И я вроде как не против, если ты побудешь рядом.
Май уселся на подоконник, повернулся. За его спиной темноту занавешивали серебристые нити дождя.
— Ты что, приглашаешь меня?
— Да, — сдаваясь, развела руками Кира. — Я хотела посмотреть “Чужого” и заесть нервы килограммом сладкого. Присоединишься?
Ворон сидел на диване в обрамлении мягких подушек, с которых на него смотрели чьи-то лица и скалились чьи-то зубы.
— У меня тут целый склад, — не без гордости говорила Кира, копаясь в пуфе с откидной крышкой. — Отец почему-то никогда не догадывается сюда посмотреть. Тут есть чипсы, шоколад, поп-корн… Но для него придется идти на кухню, а я не хочу, — пакетик поп-корна полетел обратно. — Шоколад, конфеты и даже начос! Ты что любишь?
— Они меня угнетают, — хмуро заявил Май.
— Кто?
— Лица на твоих подушках. Они смотрят прямо в душу.
— О, это герои аниме, — Кира высыпала на диван всё своё калорийное богатство. — Вот это Эл, а это Леви, а вот это Человек-Бензопила.
— У него вместо головы бензопила, ты в курсе? — на всякий случай уточнил Май.
— Да, — рассмеялась Кира. — Поэтому его так и зовут. Но если тебя смущает, я могу их отвернуть, пусть смотрят на меня.
— Будь так добра, — со странной интонацией попросил Май.
На экране компьютера прожекторы осветили эмблему студии “Двадцатый Век Фокс”, и на фоне подсвеченного полукруга неизвестной планеты высветилась надпись “Чужой”, а за ним появился большой корабль.
— А зачем мы это смотрим? — спросил ворон.
— Чтобы получить удовольствие, — пояснила Кира и с громким шорохом открыла пачку чипсов. — Это же кино. Будешь чипсы?
— Кино. Ну понятно.
— Ты не знаешь, что такое кино? — удивленно воскликнула она, и крошки чипсов полетели в разные стороны.
— Я знаю…
— Конечно, не знаешь, ты же ворон, а вороны не ходят в кинотеатры. Фильмы — это произведения искусства, в котором история рассказывается посредством “живой картинки”.
— То есть вот эти странные помещения — это искусство? — Маю с трудом давались длинные предложения, он глотал часть звуков и безбожно тянул “р”.
— Это грузовой корабль. Ридли Скотт даёт нам экспозицию, которая начинается в момент пробуждения экипажа.
— Экипаж — это люди в белых трусах?
— Да, это они. И вообще, займи свой клюв, погрызи орешки.
Кира высыпала орехи на руку и протянула их в сторону ворона, не отрывая взгляд от экрана, на котором уже появилась неподражаемая Сигурни Уивер. Если бы она немного отвлеклась от фильма, она бы заметила, как осторожно, почти нежно Май берёт орехи с её руки, не задев ни разу кожу клювом.
***
Кира не досмотрела фильм. Переживания долгого дня дали о себе знать, и к тому моменту, как Рипли решила пробраться на челнок уже клевала носом. Май же ничего не клевал, а следил во все глаза за экраном и тем, что на нём происходило, поэтому он пропустил тот момент, когда Кира завалилась на подушки с пугающими его аниме-лицами и засопела.
Пошли финальные титры. Май повернулся к девушке, склонил голову. Она спала. Ворон потоптался на месте, замотал головой как будто расстроено, горестно, а потом подобрался поближе к разноцветным волосам, замер и пару мгновений, а потом проговорил:
— Кира! Кира, я не нянька тебе. Просыпайся.
— А? Что? — девушка подняла голову, протёрла глаза. — Фильм уже закончился?
— Да, и я вынужден был сидеть один и слушать все эти ужасные лязгающие звуки, — еле слышно прокаркал Май, будто это не он пять минут назад не мог оторваться от экрана.
— Ох, прости, пожалуйста. Я слишком устала. Давай отдыхать?
Кира собрала с дивана все упаковки, полные и пустые, ссыпала на стол. Крошки тремя размашистыми движениями скинула на пол. Туда же отправились подушки. Один щелчок кнопки, компьютер запустил завершение работы, и в синем свете, льющемся от экрана, Кира схватила край кофточки и потащила наверх, через голову. Май замер на диване, не мигая рассматривая впалый животик, темную ямку пупка, выпирающие ребра, показавшееся нежное кружево белья. Экран погас, стало темно и тихо. Снаружи шуршал дождь, напевая колыбельную, жидкий свет фонаря проникал в комнату, очерчивая контуры предметов и фигурку Киры.
— Я могу свернуть одеяло, и получится что-то вроде гнезда, — тихо предложила она. Он Киры пахло едой, цитрусовым парфюмом и уютом, и вблизи неё становилось неясным образом тепло. Она не видела, что Май отступал: прыгал назад неловко, нелепо.
— Знаешь что! — каркнул он хрипло, так что понять его было сложно. — Это уже слишком.
Ему хватило трех хлопков крыльев, чтобы вырваться из комнаты под безжалостные хлысты дождя, а Кира осталась одна в комнате, растерянная, одинокая, освещаемая лишь неверным светом уличного фонаря.
— Май…
Глава 15, которая начинается со странной встречи
— Здравствуйте. Можно я угощу вас кофе?
Таня сидела в городском кафе и наслаждалась ромовой пикантностью тирамису, когда услышала рядом с собой
