занимаясь писательством, кропал небольшие рассказы и в большей мере детские и их публиковали в детском журнале. Мои произведения малой формы радовали детей в первую очередь моих, хотя книгами в девяностые годы были забиты все переходы метро и прилавки магазинов, но я подобно как в том анекдоте на вопрос товарища: «Эй, дружище, ты чем занят?», ― отвечал: ― «Да-а-а, книгу пишу», ― «А что так?» ― Вместо слов: ― «Нечего читать!» ― я тогда говорил: ― Не на что купить». Это было так. Однако, я, начав в далекие восьмидесятые годы прошлого века писать, подобно Джорджу Оруэллу, роман: «1984» и, сказав о том Хазарскому, ни чуть ему не соврал, просто он у меня долгое время не получался. Хотя бы из-за того, что я не мог тогда легко и свободно оперировать большими массами текста. А еще мне не хватало опыта правильно строить сюжетную линию, для меня это было тяжело. Написанные мной главы трудно было соединить между собой в законченное произведение. Лишь, написав диссертацию и защитив ее, я вдруг обрел уверенность, что смогу не только писать рассказы, повести, но и продолжить свой роман, а затем, на зло всем трудностям, успешно его закончить. Вот отправлю Хазарскому свой «шедевр», пусть на досуге читает, радуется за меня.
Анализируя прошлое, я знал, что только после «перестройки», затем «перестрелки» по прошествии лет двадцати-тридцати жизнь в стране должна была наладится. Капиталистическая система не такая расторопная, как социалистическая ― это, наглядно показала Европа после второй мировой войны. Она, не тратя на вооружение: ― ее защищали с одной стороны ― США, с другой ― СССР, ― очень долго отстраивалась. Мы, как нам не тяжело было находиться в ожидании будущего благополучия растили своих детей, а значит зарабатывали деньги и не всегда честными способами, но для нарождающегося в стране капитализма весьма приемлемыми.
Мне памятно время, когда я вместе со своим начальником попеременно, убегая с основной работы ― научно-исследовательского института, работал в цехе одного московского завода, занимаясь термической обработкой деталей для кофемолок и прочей кухонной техники. Мы тогда с ним зарабатывали прилично ― по миллиону рублей в месяц. Для семейного бюджета это было ощутимо. Однако шиковать пришлось недолго. Нам двоим на замену нашли одного человека и на меньшие деньги. Через полгода я, продолжая числиться в институте, устроился в частную фирму и получал деньги в долларах, в настоящее время это примерно сорок тысяч рублей ― не густо, но тогда они имели вес. Затем, я подвязывался и участвовал, в так называемых, левых договорах, то есть идущих мимо кассы института. Многие мои знакомые тогда халтурили. Это даже было нормой. Где платили туда люди и шли.
Однажды мне удалось показать дочери Маше свой институт и дать ей посидеть за своим рабочим столом. А еще мы походили по кабинетам, я сводил ее в лабораторию, где она посмотрела уникальное оборудование, а затем даже немного поиграла на персональном компьютере. У меня было желание вместе с нею побывать на первомайской демонстрации. Я тогда побывал с дочерью у начальника отдела и договорился, но неожиданно праздник отменили.
Я долго не хотел бросать институт и из последних сил держался за место старшего научного сотрудника, пока наконец не понял, что следует уходить, так как НИИ никому не был нужен ― дышал на ладан. Для руководства самое ценное в нем представляло, не люди, а большое двадцатиэтажное здание. Оно, после приватизации было у коллектива за копейки отобрано и в настоящее время является доходным бизнесом ― используется под сдачу многочисленных помещений различным фирмам и фирмочкам. Я даже знаю в нем кто шикует, но это ничуть не меняет дело.
Мне тогда пришлось переквалифицироваться и заняться проблемами сертификации и качества продукции на литейно-механическом заводе, расположенном у дома. Я устроился начальником отдела. Моей жене Марии с работой библиотекаря тоже пришлось расстаться. Ей предложили место учительницы в престижной школе с углубленным изучением английского языка ― туда куда ходила наша дочь. Это стало необходимым условием чтобы в школу взяли и сына. Для того чтобы в будущем не возникло никаких проблем Мария закончила вечернее отделение Московского педагогического института. На работу в школу она ходила вместе с детьми, что было очень удобно.
Наши дети учились. Им приходилось нелегко, например, во втором классе у них кроме обычных предметов начиналось преподавание уроков английского языка. Ему уделялось по семь часов в неделю, не то, что сейчас, хорошо, если четыре-пять. Тех знаний, которые давали раньше в школе уже не дают. Наши дети неплохо знают язык и при поездках заграницу легко им пользуются.
Что можно сказать о том времени: я в детстве мечтал учиться игре на баяне, но в Щурово тогда не было музыкальной школы и я сам, как мог пиликал, заглядывая в самоучитель. Для устройства детей в музыкальную школу я потратил немало времени: Маша пошла обучаться игре на гитаре, а Женя на флейте. Дочь неплохо справлялась с инструментом ― ходила к известному гитаристу Пенькову Игорю Александровичу, порой он отсутствовал, так как работал в ансамбле Юрия Антонова разъезжал по концертам. Женя учился на флейте. В последствии он не доучился ― забросил. Однако при написании небольших программ на компьютере, где требовались музыкальные заставки он легко справлялся. Ему пригодилась нотная грамота. Дочь музыкальную школу закончила на «хорошо». Мы думали, что она время от времени будет нас радовать своей игрой, но нет, вдруг неожиданно ее гитара замолкла и теперь пылится на шкафу. Знакомая, учившая Машу игре на фортепьяно, однажды при случайной встрече с женой, в одном из магазинов, поздоровалась и не удержавшись со слезами на глазах сообщила о гибели нашего преподавателя. Его убили грабители, когда он после окончания занятий торопился из музыкальной школы домой. Не знаю, возможно, отказ дочери играть на инструменте пришелся на этот трагический момент. Что-то в ней перевернулось.
Пришло время, дочь успешно закончила школу с углубленным изучением английского языка, и я с учетом ее интересов подобрал для нее институт. Она поступила на факультет журналистики и переводчиков. Во время обучения Маши на старшем курсе, я устроил ее на полставки редактором в журнал, в котором печатал свои научные труды. Это после помогло ей в будущем пойти работать по специальности.
Проблем с сыном тоже не было. Для него я подыскал колледж информационных технологий. Он желал заниматься программированием. Однажды Женя, обучаясь в девятом классе, на одном из конкурсов занял первое место за разработку школьного сайта и получил от муниципалитета премию.
