когда ты будешь готов.’
‘ Правильно.
Через час или два они выехали на проторенную дорогу и продолжили путь по ней, время от времени встречая мужчин с мулами, пока не оказались в нескольких милях от непальской границы, когда мальчик снова осторожно свернул. Они въехали в Непал через два огромных холма, последний из которых снова сломил энтузиазм Хьюстона к путешествию. Он был измотан и раздражен, когда они разбили лагерь, но вскоре снова пришел в себя после мытья и еды.
‘ Как высоко сейчас, Ринглинг?
‘ Трудно сказать, сахиб, ’ сказал мальчик, изучая карту. ‘Мы поднимались и опускались. Более десяти тысяч футов.’
‘И сколько миль в день?’
‘ Около тридцати пяти.
‘Это, безусловно, нечто большее. Мы занимались этим почти двенадцать часов. ’
‘Мы прошли много холмов, сахиб. Я не хотел утомлять тебя.’
Раз или два он поймал на себе пристальный взгляд мальчика, поэтому ничего не сказал и продолжил есть. У него не было особого аппетита, и сегодня вечером ему не хотелось курить. Он подумал, что, вероятно, сделал слишком много и что они зашли дальше, чем рассчитывал мальчик. Он лег спать, как только они поели.
И снова он спал очень плохо, ворочаясь с боку на бок большую часть ночи, и был рад проснуться утром.
- Как далеко сегодня? - тяжело спросил он, когда они снова тронулись в путь.
‘ О, только Валунгчунг, сахиб, пятнадцать миль.
‘Валунгчунг. Это то место, где мы получаем мула?’
‘ Да, сахиб. Там мы тоже переодеваемся. Стало холоднее.’
‘Означает ли это, что мы поднимаемся, чтобы добраться до нее?’
‘ Легкий подъем, сахиб. Есть только один плохой момент. ’
Большую часть утра они неуклонно поднимались в гору по тропе, время от времени встречая группы мужчин с мулами, и в полдень добрались до "плохого места".
Они вошли в скалистое ущелье и прошли по нему полмили, пока оно не закончилось крутым склоном из рыхлого сланца. За сланцем была каменная стена высотой в сорок или пятьдесят футов, почти отвесная, с вырубленными в ней грубыми ступенями.
Перед ними был небольшой караван, и они ждали в узком, жарком ущелье, пока люди и мулы не поднялись наверх. Мулы шли медленно, поскальзываясь и останавливаясь на зыбком склоне. Двое мужчин взобрались на каменную стену с веревками; они были прикреплены к вьюкам мулов, и животные поднимались по стене, наполовину подталкиваемые, наполовину подталкиваемые, по одному за раз.
Ринглинг сказал ему вести себя тихо, когда вокруг люди, и он так и сделал, с опаской наблюдая за операцией. Они ждали почти час, прежде чем смогли начать сами. Солнце стояло почти над головой и припекало сланцы. Каждые два шага, которые делал Хьюстон, он отступал на один. Он часто останавливался, обливаясь потом и тяжело дыша, с болью во всех конечностях.
Ему потребовалось полчаса, чтобы преодолеть склон, и он был почти готов, когда они подошли к скальной стене. У Ринглинга в рюкзаке была веревка, он связал два велосипеда вместе и поднялся первым. Хьюстон последовал за ним, держа машины подальше от стены. Ступеньки были крутыми, мышцы на ногах прыгали, и раз или два ему пришлось остановиться, почти теряя сознание, чтобы ухватиться за велосипеды.
Было уже больше двух, когда они закончили, а они еще не ели. Они съехали с трассы в кустарник, и Хьюстон лег на землю.
- Съешьте что-нибудь, сахиб.
‘Я ничего не хочу’.
‘Ты очень хорошо справился. Выпейте хотя бы немного чая. Тебе это понадобится.’
‘Сколько нам еще идти?’
‘ Два, три часа. Это все на небольшом холме. Мы можем отдохнуть здесь некоторое время.’
Они отдохнули час и снова двинулись в путь. Небольшой холм Ринглинга оказался адом с крутыми склонами, который длился все три часа. Когда они добрались до вершины, уже начало темнеть, но далеко внизу, в долине, они могли видеть деревню. Они спустились к ней.
Они добрались до Валунгчунг Гхола за пятнадцать минут и, проехав через деревню, разбили лагерь в миле или двух от нее. Долгая поездка без приключений и волнение от того, что снова увидел человеческое поселение, восстановили настроение Хьюстона; его усталость прошла, и он довольно весело помог мальчику набрать воды. План состоял в том, чтобы продать велосипеды и купить мула, палатку и еду, и поскольку Ринглингу не терпелось заняться этим делом, пока рынок еще был активен, они просто умылись и выпили по кружке чая, прежде чем он отправился в путь.
Хьюстон с удовольствием распрощался со своим собственным велосипедом. Он испытывал к ней сильную неприязнь. Он ненавидел ее форму, запах и ощущение. В широких плоских педалях было что-то грубое и неприятное. Он ненавидел рукоятки, а еще больше - безжалостное седло. Больше всего его возмущал ее вес. Он не думал, что когда-либо в своей жизни испытывал большее отвращение к неодушевленному предмету, чем к этому, и мысль о том, чтобы освободиться от него, иметь возможность ходить самостоятельно и останавливаться, когда ему захочется, была настолько освобождающей, что он начал довольно весело насвистывать.
Лагерь, тем не менее, был несколько примитивным без велосипедов; два узла и рюкзак лежали безутешной маленькой кучей. Он распаковал спальные мешки, принес еще воды для чая и открыл последнюю банку мяса.
Валунгчунг Гхола находится на высоте 10 500 футов, в пределах полосы деревьев, но это последняя крупная деревня перед безжизненным скальным барьером Гималайского плато. Воздух был прохладным, и Хьюстону было холодно в его шортах и куртке. Он достал одну из стеганых курток и пару длинных шерстяных чулок, которые принес Ринглинг, надел их и сел на свой спальный мешок, оглядываясь вокруг.
Днем они миновали Канченджангу справа от себя, и теперь впереди лежала непрерывная линия гор. Темнеющим вечером они придвинулись ближе, и он почувствовал, что почти может дотронуться до них; твердые, голубоватые стены Тибета.
Он улыбнулся в полумраке, теперь совсем не усталый и не страдающий, а испытывающий только чувство крайнего изумления. Пешком и на велосипеде он добрался до тени этих крепостных стен. Еще через два дня он будет над ними и войдет в мифическую страну. Теперь он не сомневался, что сможет это сделать или сделает. Не нужно было быть исследователем или альпинистом, или очень сильным, или даже очень храбрым. Каждый день человек заходил
