и наблюдавшему за ними на расстоянии. Он нетерпеливо махнул рукой и уже хотел уйти, злой на себя за то, что так легко поддался эмоциям, но собака опять побежала, на этот раз в его направлении. Животное обнюхало землю у его ног и спустя минуту скрылось за углом склада.
– Этот человек вернулся назад, – объяснил кинолог, пробегая мимо Олькевича.
Служебная собака привела их в старый, обшарпанный пятиэтажный дом на Пограничной, в квартиру на четвертом этаже.
– Пан младший лейтенант, посмотрите сюда.
Теофиль повернулся в сторону двери, выходившей в прихожую. Сотрудник моторизованных отрядов милиции в одной руке держал железнодорожный плащ, а в другой – немецкий парабеллум.
– У него в кармане лежал пистолет, а на плаще, наверное, засохшая кровь. Какие-то бурые пятна, – объяснил рядовой.
– Теперь точно не отвертишься, – сказал со зловещей улыбкой младший лейтенант Теофиль Олькевич, посмотрев сверху вниз на лежавшего на полу железнодорожника, выглядевшего так, как будто его сбил скорый поезд Пшемысль-Щецин.
20:05
Впереди шел младший сержант Фик, которого подчиненные называли Суфик из-за одного часто употребляемого им нецензурного слова. Недоброжелательные сослуживцы говорили даже, что Фик, кроме слова на «с», знает всего несколько слов и только благодаря тому, что вставляет между ними нецензурные выражения, может кое-как составить предложение.
Фик гордо шел, разглядывая прохожих. Ему казалось, что все вокруг смотрят на него с восхищением. Он ведь так хорошо выглядел в милицейской форме, в сдвинутой на бок фуражке и с белой дубинкой в руке, которой он стучал по правому ботинку, отбивая монотонный ритм марша. В этот момент он был настоящим воплощением сильной и готовой на все народной власти. Умное и справедливое руководство разглядело в нем талант, разрешило надеть красивую форму и дало власть над молодыми милиционерами и проходившими по улице людьми. Он был вооруженным оплотом социалистической власти и был готов отдать ей все свои силы и организаторские способности. Не все могли разглядеть, какой Фик особенный. Он очень обижался на педагогов в школе и в училище, не увидевших в нем человека впечатлительного и умного. Правда, он плохо считал и писал, потому что ему трудно было запомнить формулы и правила, однако он принимал активное участие в деятельности Союза социалистической польской молодежи и Общества польско-советской дружбы. Он считал, что учителя, кроме нескольких похвальных исключений, невзлюбили его с самого начала. Поэтому школьные годы он вспоминал как череду неудач. Одноклассники тоже его не любили, не говоря уже об одноклассницах. Но Фик решил, что он им всем еще покажет, какой он на самом деле и чего стоит. После вручения диплома об окончании училища по специальности продавец-кладовщик он пошел в Моторизованные отряды Гражданской милиции. Его жизнь резко изменилась. Офицеры сразу заметили, что Фик с удовольствием выполняет любые, даже самые глупые поручения. Такая позиция больше всего ценилась на службе, поэтому уже через год он стал младшим сержантом. Пока что это был предел его возможностей, но младший сержант Фик очень ценил звания и рассчитывал на то, что когда-нибудь продвинется дальше. Для этого нужно было выделяться на каждом шагу и делать все, что приказывают, и даже больше. И Фик делал больше.
Сейчас он тревожно поглядывал на группу мужчин, стоявших у подъезда дома справа. Их было четверо, они курили сигареты и с мрачными лицами смотрели на странную процессию, двигавшуюся по тротуару. Они были похожи на местных пацанов, которые только и ждут подходящего момента для разборок. Фик даже подумал, что стоит их всех задержать, может, они что-то видели, но когда он посмотрел еще раз на них и на своих подчиненных, то признал, что результат стычки не столь очевиден. В данной ситуации он с сожалением отказался от реализации этой идеи. Тем более он должен был заняться задержанными железнодорожниками.
Четверо мужчин, скованные наручниками по парам, следовали за младшим сержантом. По бокам шли двое сотрудников моторизованных отрядов милиции. Процессию замыкал рядовой, нервно оглядывающийся по сторонам. Он, очевидно, понимал, что их действия испытывают терпение проживающих здесь людей. Никто не любил такие отряды, тем более, когда они преследовали местных. К счастью, задержанные младшим сержантом Фиком железнодорожники не были местными.
Патруль Фика отправили в сторону железнодорожного вокзала, и поэтому младший сержант знал, что у него несложное задание. Уже на Глоговской, неподалеку от «Хортекса», они задержали двух железнодорожников. Оба утверждали, что они возвращаются с работы, но никто не стал их слушать. Их сковали наручниками. Перед Западным вокзалом они задержали еще двоих. На вокзал они не пошли, потому что там железнодорожников было слишком много, и Фик предпочел не нарываться на врага в его логове. Эти двое стояли возле почты, на некотором расстоянии от входа в вокзал, поэтому Фик приказал сковать их наручниками, и вся группа отправилась обратно на Струся.
Младший сержант Фик не задумывался над тем, имеют ли задержанные какое-либо отношение к происшествию. Он считал, что для такого анализа есть другие. Он лишь исполнял приказы, а приказ был четкий: задержать и привести людей в железнодорожной форме. Ему было немного жаль вокзала, потому что там можно было задержать по крайней мере двадцать и более подозреваемых. Он решил, что, как только приведет задержанных, попросит подкрепление, и тогда можно будет, не опасаясь, идти на вокзал. Он рисовал в своем воображении, как большой отряд окружает вокзал и арестовывает всех людей, одетых в железнодорожную форму. Надо бы подогнать несколько автозаков. Заодно задержать и этих бездельников, стоявших возле подъезда. Он обернулся, но там уже никого не было. Возле дома на Струся стояли милиционеры. Фик увидел своего сержанта и довольный собой подбежал к нему:
– Пан сержант, младший сержант Фик докладывает, что привел четверых задержанных.
Сержант Новак, сидевший на подножке милицейской «Нисы» и куривший сигарету, посмотрел на стоявшего перед ним навытяжку младшего сержанта, а потом сплюнул на тротуар.
– Снять наручники и отпустить, – приказал он.
Фик как будто не понял приказа. Он стоял и смотрел на своего командира.
– На вокзале их еще больше, можно их всех… Но нужно подогнать автозаки, и больше людей… – пролепетал он.
– Что ты несешь, Фик? Отпустить, я сказал, потому что операция закончилась. Мы уже арестовали того, кто стрелял. А этих даже не нужно переписывать. Пусть проваливают.
– Так точно, пан сержант. А кто поймал подозреваемого? – не выдержал младший сержант и спросил, потому что ему в голову вдруг пришла страшная мысль, что задержание произвел его смертельный враг и конкурент младший сержант Грула, которого командир направил в противоположном направлении. Сержант Новак сразу понял, что имел
