ночь наложила на него свои печати, подсветив тонкую, словно паутина, серебристую спирать – днем она ее не заприметила.
«Путевой камень!» – догадалась девушка: неприветливый юноша и его слуга исчезли путевым камнем, что было само собой невероятным расточительством – каждый такой переход требовал щепотку волшебной Соли. Но, видно, юноша не так прост и мог себе это позволить. А раз так, то и старуха-мара была права, указав на него.
Дрогнувшей рукой, княжна потянула за шнурок, на котором болталась склянка с серебристой Солью. Вцепившись зубами в пробку, торопливо вскрыла флакон. Затаив дыхание, опустилась на одно колено, стараясь высыпать на середину спирали совсем немного Соли, пару крупиц.
Серебряная звезда, подхватив хлопья, медленно опустила на камень – спираль ярко вспыхнула. Это случилось так неожиданно, что княжна потеряла равновесие и завалилась на бок – едва успела подхватить выскользнувшую из рук склянку, потеряв, правда еще одну крупицу. Девушка ахнула, но успела захлопнуть пробку и сунуть флакончик за пазуху.
Спираль все еще горела синим, слепящим светом – он бил по глазам и дотягивался до черных небес, а по лесу растекался звоном бьющегося стекла, будто сотни крошечных хрусталиков дрожат на ветру. Когда столб стал меркнуть, княжна спохватилась, поняла, что медлить нельзя. Сердце забилось, словно в лихорадке – куда приведет ее магический путь, какой договор заключит она, перейдя световую границу – она не знала. Но медлить было нельзя.
Свечение дрогнуло и еще чуточку померкло, Неждана поняла, что и хрустальный звон будто бы возвращается внутрь спирали, а сама она завивается против движения солнца. Княжна поняла – сейчас или никогда. И, зажмурившись, шагнула внутрь схлопывающейся спирали.
Ее сжало со всех сторон, скрутило так, что глаза полезли из глазниц, боль стремительно растекалась по телу, заполняя Неждану, словно склянку и выдавливая крик.
Благо, все длилось недолго – стоило девушке закричать, как невидимые стены, давившие на грудь, расступились, выпустив в темноту. Здесь пахло сыростью – по-видимому где-то поблизости был ручей, – осокой, еловыми ветками и дымом человеческого очага. Едкий, дразнящий аромат стелился над травой, путался меж камней и стекал вниз, на дно овражика.
Неждана огляделась – за лесом по другую сторону оврага темнели купола ярмарочных шатров, а на горизонте высились стены Аркаима. Она оказалась в запретном лесу – тайный поворотный камень привел ее именно сюда.
Тропинка, на которой она стояла, вела дальше, к кромке ручья, где пристроилась небольшая изба – круглая, с плоской черепичной крышей, из которой, словно зубы нищего, торчали трубы, а на кольях развевались защитные метки. Это был дом мага или чародея.
«Кто ты, незнакомец?» – сердце девушки забилось реже, словно желая оттянуть момент неизбежного, а ноги сами понесли ее подальше от горячего путевого камня, притулившегося на границе оврага – к круглому дому мрачного колдуна.
23
Пока она шла к дому колдуна, непрестанно чувствовала, что за ней наблюдают. Пару раз останавливалась, оглядывалась по сторонам – но холодный свет Серебряной звезды не отражался ни в чьем взгляде. Снова шла по тропинке вперед, и снова отчетливо понимала – за ней идут, крадутся тайно, бесшумно, то и дело порывисто вздыхая от нетерпения где-то совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Кто здесь? – бросила в темноту: вопрос отозвался шелестом ночных трав, потревоженными мотыльками – здесь, за оврагом, они светились в темноте подобно светлячкам и оставляли струйки светло-голубого пламени. – Иду без камня за пазухой.
Последнее было сказано на всякий случай – она слышала, что некоторые маги ставят всевозможные защитные барьеры от любопытных и излишне настырных клиентов. Но тишина только сгустилась за ее плечами, выдавливая в небольшой кружок желтоватого света, который оставляла зажженная у порога колдуна масляная лампа. Рядом с ней стояла миска со свежим молоком.
Неждана ускорила шаг. Побежала, непрестанно оглядываясь. К горлу подступил страх, ослепил – не разбирая дороги, оскальзываясь и оступаясь, девушка мчала к калитке мага. Что-то огромное, бесформенное, продолжало преследовать ее, явно намереваясь не позволить переступить в безопасное место. Пару раз Неждана в последний момент замечала, как что-то огибает ее справа или слева, стелется по дороге кривыми, словно молнии, лентами. И тогда она подпрыгивала и перескакивала их. Подбежав к калитке, она дернула ее на себя, но та не поддалась, а от плетня россыпью разлетелись золотистые искры поставленной магической печати.
Девушка, едва переведя дыхание, всхлипнула, оглянулась через плечо: то, что преследовало ее замерло, готовое сделать последний, решающий прыжок.
Девушка взвизгнула, попробовала толкнуть калитку от себя – та отворилась, но внутрь не пропустила – руки княжны уперлись в невидимую преграду. Шелест за спиной стал все более угрожающим, слышалось тяжелое, с присвистом дыхание, но чем ближе оно было, тем плотнее оказывалась преграда, не пускавшая Неждану в спасительное укрытие.
Черные руки уже тянулись к горлу Нежданы, готовые схватить, утянуть в непроглядную темень, колышущуюся от злобы и голода.
– Помогите! – Закричала девушка, забыв об осторожности и своем намерении пробраться к дому мага тайно. И стала лупить по невидимой стене, то и дело с ужасом оглядываясь на укрытую ночной тьмой тропинку – та шевелилась и бурлила.
Спасение пришло неожиданно: под локтем княжны мелькнула всклокоченная голова, обтянутые простой холщовой рубашкой плечи низкорослого парнишки – тот бросился на тропинку:
– А ну пошли вон! – и бросил в пустоту щепотку серого песка. Тот, упав на дорожку, мгновенно растворил мрак. Малюта, а это был именно он, деловито отряхнул руки и посмотрел на незваную гостью: – Кто ж по ночным тропам да без защиты ходит.
– Заблудил…ся я, – пролепетала Неждана, в последний момент вспомнив, что она в мужской одежде, и вероятно, в таком виде разговор с магом ей окажется вести проще – меньше подозрений и споров.
Малюта посторонился, пропуская внутрь:
– Проходи, чего уж…
Девушка торопливо шагнула за ограду, покосилась на поблескивающие серебром крупицы:
– А что это ты бросил в них?
– Чего надо, то и бросил, – он пожал плечами и, по-утиному переваливаясь, направился к дому, босые ноги оставляли на мелком песке крупные четырехпалые отпечатки. С удивлением княжна уставилась на него: когда днем колдун назвал его «домовым человеком», она решила, что речь идет о слуге. Сейчас, глядя на необычный след, она поняла – перед ней какое-то другое существо. «Неужто домовой?» – она видела только очень старых домовых и искренне считала, что осталось этих созданий одно-два на весь Аркаим, да может столько же на Большой Аркаим. Откуда у мрачного мага свой домовой, она не могла придумать.
Малюта, между тем, взошел на крыльцо, толкнув дверь, вошел внутрь. За сенями, отгороженными плотным промасленном пологом, обнаружилось круглое помещение с полатями по стенам. Мягкий золотистый свет струился из печей – в них догорали последние угли, роняя оранжево-желтые блики на побеленные стены. У длинного стола, уставленном свечами, сгорбившись, сидел тот самый мрачный маг: в станах их тонкой оленьей кожа да исподней рубашке, шитой швами наружу, без пояса. У босых ног ластился рыжий кот. Сейчас, в свете свечей, без плаща и надвинутого на глаза капюшона, он казался значительно моложе – почти ровесник Званко, может на пару весен постарше. Сердце Нежданы упало, забилось часто и суматошно, стоило хозяину отвлечься от ленивой игры с котом и посмотреть на вошедшего незваного гостя. Малюта, отодвинувшись к стене, кивнул небрежно:
– Вот. Путник заплута́л. Едва лу́харям в лапы не попал.
– Так это были лу. хари? – Неждана не слышала это слово, но отвлечь внимание сурового хозяина вопросом надеялась.
– Ото ж, – Малюта деловито суетился у остывающего очага, доставал на стол остатки ужина – добрую краюху хлеба, соль в плоской солонке, кусок вяленого мяса. – Садись, потрапезничай…
– А чего это ты к столу чужого зовешь? – с угрозой в голосе прошептал хозяин.
Но его недовольство ни капли не смутило домового, он продолжал собирать на стол, поставил деревянную ложку, зачерпнул воды из бочки, поставил крынку на стол. На вопрос хозяина дома, отозвался ворчливо:
– Да неужто мы супостаты какие – живого человека на порог выгонять, когда там лухари лохматые рыщут? Сам знаешь, обидишь путника, не будет тебе в ярмарочный день
