шелк» и делалось для того, чтобы получить нити различных типов. После этого ткачи превращали шелковую нить в готовое полотно, из которого можно было шить кимоно и другие одеяния.
В начале новой эпохи лишь немногие хозяйства занимались пошивом одежды из не очень качественного шелка. В основном они сами и являлись потребителями этой продукции или продавали ее на местных рынках. В стране был только один главный центр производства шелка, который размещался в Киото, в квартале Нисиджин. Тамошние ткачи выпускали высококачественный шелк, предназначавшийся для аристократов и зажиточных даймё. С середины XVII в. предприниматели, озабоченные поиском новых источников прибыли, начали обращать на шелководство более пристальное внимание. Они рационализировали процесс получения шелковых тканей, повысив тем самым и качество конечного материала, и стали выпускать продукцию для рынков национального масштаба. Новаторы в первую очередь сфокусировались на начальной стадии получения шелка, когда из яиц выводили личинок тутового шелкопряда. Эти создания беззащитны перед болезнями и очень чувствительны даже к малейшим изменениям температурного режима. После десятилетий экспериментов в области селекции в местности Фукусима, расположенной на севере Японии, удалось вывести менее прихотливую разновидность этих тварей. К началу XVIII в. личинки новой породы распространились по всей территории страны. В то же самое время другие селекционеры вывели гибридные типы, которые давали волокна определенного оттенка, что отвечало запросам тогдашней моды. Показателем напряженности, но и удачности экспериментов является тот факт, что первый учебник по шелководству, вышедший в 1702 г., описывал лишь пять разновидностей червей, в то время как в энциклопедии, изданной в середине 60-х гг. XIX в., их перечислялось уже около двух сотен. Более того, сравнение различных текстов, посвященных теме производства шелка, показывает, что количество волокон одного кокона, годных для дальнейшей обработки, увеличилось приблизительно на 25 %.
Одним из наиболее значительных технических новшеств было изобретение крутильных машин, приводимых в действие силой воды. Во второй половине XVIII в., спустя пятьдесят лет после того, как первые шелкокрутильные мельницы появились в Англии, японский колесный мастер по имени Ивасе Кичибеи нашел способ использовать поток воды для того, чтобы заставить крутиться огромные колеса, свивающие шелковые нити. Несмотря на то что этим изобретением воспользовались лишь немногие, оно помогло родине Ивасе — городу Кирю, расположенному в провинции Кодзуке к северо-западу от Эдо, — превратиться в лидера по производству шелка. Был усовершенствован также процесс наматывания волокон. Первоначально мотальщики были вынуждены вручную свивать по две паутинки и наматывать их затем на деревянные катушки или рамы. В середине XIX в. в различных частях страны начали появляться передаточные механизмы и направляющие ремни, предназначенные для этих целей, и в движение они в большинстве случаев приводились водой, а не руками человека.
Успехи в свивании и кручении подняли производительность до невероятных высот и дали путевку в жизнь крупным шелкопрядильням. В 60-х гг. XVIII столетия центром шелкопрядения национального масштаба стал город Кирю и окружающие его общины. Это произошло благодаря тому, что местные ткачи начали использовать технологии, которые ранее знаменитые текстильные дома в киотском квартале Нисиджин хранили как величайший секрет. После того как слава о высококачественном шелке из Кирю загремела по всей стране, сюда начали съезжаться ткачи со всей Японии. Они приобретали дополнительные ткацкие станки и нанимали по сотне рабочих. Согласно одному документу, датированному 1835 г., «приезжавшие ткачи нанимали женщин, чтобы те занимались кручением нитей и ткали полотно. Люди, в огромном количестве прибывавшие сюда из различных провинций, снимали себе жилье в городе и даже в окрестных поселках»{21}.
Специализация производственного процесса способствовала росту товарооборота на региональных и общенациональных рынках, а использование наемного труда и примитивных механических приспособлений превратилось в неотъемлемую часть процесса изготовления хлопчатобумажных тканей. Несмотря на то что японцы выращивали хлопок еще с древних времен, одежду для простых мужчин и женщин шили из волокон конопли, льна или китайской крапивы. Это продолжалось до тех пор, пока японские солдаты, участвовавшие в экспедиции Хидэёси, не привезли из Кореи новый вид хлопкового растения, который можно было культивировать в районе Осаки. Прочная хлопковая ткань, прохладная летом и согревающая в зимнюю стужу, вскоре завоевала любовь со стороны простых японцев, превратившись в первой половине XVII в. в самый распространенный материал для пошива одежды. Она приобрела такую популярность, что крестьянские семьи в соседних с Осакой провинциях отводили под посевы хлопка до 70 % от общей площади их земельных наделов, чередуя их с рисом в одно- или двухлетнем цикле.
Хотя хлопководство концентрировалось в Центральной Японии, предприниматели могли закупать хлопок-сырец или нити в весьма отдаленных регионах, передавая этот материал ткачам для того, чтобы те превратили его в полотно. Во многих местностях ткачество носило домашний характер. Им занимались женщины в свободное от сельскохозяйственного труда время, сдельно получая за выполненную работу. По мере роста потребительских запросов и масштабов производства стали появляться ткачи-профессионалы, посвящавшие этому занятию все свое время. Некоторые из них продолжали оставаться независимыми производителями, но другие объединялись в мастерские, включавшие в себя 20, 30 или даже более станков. Тут, как и в шелководстве, изобретатели смогли предложить несколько технических нововведений. Селекционная работа привела к появлению разнообразных видов хлопка, новые прядильные машины позволили получать более прочную нить, а новые станки увеличили производительность. В результате успешного развития ткачества на рынке появлялись ткани новых типов и расцветок.
По мере того как в сельскую местность проникали зачатки коммерции и промышленного производства, деревни превращались в небольшие городки и начинали играть роль производственных, торговых и транспортных центров. Кирю, например, в период с 1757 по 1855 г. в три раза увеличил свои размеры, причем практически все домохозяйства, входившие в его состав, были заняты в торговле шелком. Подобным образом, в 1843 г. только 14 % из 277 домовладений деревни Удаоцу в окрестностях Осаки занимались сельским хозяйством, в то время как 46 % имели то или иное отношение к производству хлопковых тканей. Перепись, проведенная двумя годами позднее в деревне Окаси, расположенной в провинции Овари, выявила, что земледелие продолжало оставаться главным занятием лишь для 20 % семей из 262. 31 % занимался производством хлопковых тканей, а еще 22 % были связаны с транспортировкой товаров. Превращение скромных селений в процветающие населенные пункты, насчитывавшие по нескольку тысяч жителей, добавляло новый уровень в урбанистическую иерархию Японии. В результате складывалась новая производственно-распределительная сеть, связывавшая воедино внутренние сельские районы страны с портами, почтовыми станциями, городами-замками и «тремя мегаполисами».
Внешняя торговля
