рот, когда что-то было не так. Она учила будущую царицу этикету и обычаям, при этом так часто хмуря высокий лоб, что у Таисьи даже начал развиваться комплекс неполноценности.
Но самое худшее случилось после, когда Радосвет решил познакомить невесту со своим лучшим другом и соратником, предводителем царской дружины — Яромиром. Сердитый дивий воин едва удостоил Таисью взглядом, едва наметил поклон и пробормотал себе под нос:
— Ох уж эти смертные… Помяни моё слово, Радосвет, всё это добром не кончится.
— Типун тебе на язык! — обиделся царь. — Я сто раз говорил, что не хочу никакой другой жены, кроме моей Таисии. Закон не запрещает жениться на смертных!
— Не запрещает, — нехотя согласился Яромир. — Но моё мнение тебе давно известно: нашему миру не нужны полукровки, от них всегда сплошные беды. Вот, например, Лютогор…
— Да что ты заладил: Лютогор да Лютогор! — вспылил Радосвет. — Ты ещё давай меня с Кощеем сравни!
А побледневшая Таисья холодно добавила:
— Вообще-то, у нас уже есть дочь, которая живёт среди людей и в Дивье царство наведываться не собирается. Её калачом сюда не заманишь.
— Тем лучше для всех нас, — сказал Яромир и, не прощаясь, быстрым шагом вышел из горницы.
Только после того, как за ним закрылась дверь, непрошеные слёзы градом покатились из глаз Таисьи, и она уткнулась лбом в плечо Радосвета.
— Почему твой лучший друг меня ненавидит?
Царь нежно погладил её по смоляным косам и шепнул:
— Не тебя, душа моя. Он ненавидит не тебя.
* * *
На следующий день, когда Таисья прогуливалась по саду, откуда ни возьмись вдруг прилетела стрела и воткнулась в дерево рядом с её головой. Ещё бы шаг — и древко торчало бы у неё из горла. Со всех ног Таисья бросилась обратно во дворец и до самого вечера отказывалась выходить из своих покоев, потому что у неё тряслись руки.
— Кто может хотеть меня убить? — она в отчаянии терзала платок и до крови кусала губы.
Дружана пожала острыми плечами и принесла будущей царице стакан воды, а Белолюба, наклонившись ближе, зашептала:
— В народе говорят, что это дело рук Яромира или кого-то из его вояк. Они в своём воеводе души не чают, всё мечтают выслужиться. А его отношение к вам каждому известно — ох, не любит он нашу царицу-красавицу…
— Я ещё не царица, — Таисья слизнула с губы капельку крови.
— Ну, это же вопрос времени, — махнула рукой Белолюба. — Хотя вот я не верю, что Яромир к этому причастен. Может, это был лазутчик из Навьего царства. Оперение-то у стрелы, небось, чёрное?
— Чёрное, — Таисья вздохнула.
В тот день она впервые поняла, что волшебная страна не такая уж чудесная и дружелюбная, как ей казалось поначалу.
Радосвет тоже утешал её, как мог. А заодно нарисовал на её спине колдовской краской какие-то символы и велел не смывать — мол, нет лучшей защиты от стрел и заклятий. Как бы ни был силён лучник, метатель ножей или чародей, а всё равно первым ударом промахнётся. А второго не будет, потому что к Таисье приставят охрану из верных людей.
Она пыталась поговорить с Радосветом о возможной причастности Яромира к нападению, но царь, насупившись, сказал, как отрезал:
— Этого не может быть!
А наутро, когда царица ещё спала, её покои вдруг наполнились душным ядовитым дымом. Хорошо, что Дружану очень кстати одолела бессонница и та всю ночь глаз не сомкнула, вышивая рушник. Почуяв дым, тощая девица первым делом распахнула настежь окно, а потом, грубо растолкав Таисью, выволокла её из комнаты чуть ли не за косу.
Царская невеста спросонья сперва стала кричать и отбиваться, но потом, разобравшись, поблагодарила свою спасительницу. А злоумышленника, напустившего ядовитый дым в спальню, конечно же, так и не нашли, хотя Яромир очень старался — даже на подчинённых наорал при всех. Но Таисья ему уже не верила…
* * *
— Подари мне арбалет!
Царь Радосвет, признаться, опешил от такой просьбы из уст своей милой невесты.
— Но зачем?
— Я сама буду защищаться, раз другие не могут.
— Но ты же не умеешь стрелять!
— Из ружья стреляла, значит, и с арбалетом справлюсь, — она уже всё решила и не собиралась сдаваться. — А ещё я хочу надеть под сарафан кольчугу.
— Ладно, — Радосвет взял её руки в свои. — Я скажу Яромиру, чтобы принёс.
— Нет, только не ему!
— Душа моя, неужели ты до сих пор думаешь, что это он хочет тебя убить? Я же говорил, Яромир мне как брат. Он может быть нечутким и говорить резкие слова, но он — не подлец. — Царь попытался её обнять, но Таисья отстранилась, вырвав ладони из его рук.
— Я его видела. Он был прошлой ночью под моим окном.
— Конечно, был. Я его туда отправил следить, кабы чего дурного не вышло.
— Больше так не делай! Я не хочу, чтобы этот тип ко мне приближался, — Таисья в сердцах вытолкала жениха и захлопнула дверь у него перед носом.
Кажется, одна Белолюба понимала, что ей сейчас нужно. Сидела рядышком, гладила по плечу, приносила засахаренные фрукты, заваривала успокаивающий травяной настой и всё приговаривала:
— Ох уж эти мужчины! Ничего-то они не понимают! На месте нашего царя я бы давно выгнала этого Яромира взашей. Говорят, он для своей сестрицы старается, хочет с батюшкой Радосветом породниться.
— А я слышала, будто бы он герой войны, — Таисья задумчиво укусила кончик косы и мысленно себя упрекнула — вон же дурная привычка, её даже внучка Тайка переняла…
— Это правда, герой, — кивнула Белолюба, ближе придвигая подруге тарелку с печеньем в форме солнышек. — Ты
