с какой-то жидкостью и разная житейская мелочь.
Во второй побогаче, патент на дворянина и капитана жандармов Николая Александровича Мордвинова. Твоё ж м…мать их так, вот это попандос. Ну-ка его сюда.
Обследую его полностью, несколько не смущаясь. Хотя, чего там обследовать, панталоны, длинная рубаха и колпак. Кроме трёх перстней ничего не обнаружил. Снял их, под ругательства капитана. В сумке ещё около двести рублей ассигнациями, чистые листы бумаги, перья в тубусе, маленькая наваха, бритва, дорогое французские мыло и одеколон.
— Скажите кто вы такой? Я или мой отец, вас всё равно найдём — закончив ругаться Мордвинов.
— А подскажите, что вы в такой «интересной» компании делаете, Николай Иванович? — а сам рассматриваю и кручу кольцо, которое не даёт мне покоя. Где, где я такое видел?
Серебреное кольцо с красным камнем посередине и что-то начертанное, что так просто не разобрать. А вот английскую букву G с боку я разобрал.
— Я капитан третьего отделения жандармов, если вам это что-то говорит. Немедленно меня освободите и тогда получите снисхождение — видит, что я покачал головой. — Нет. Вы пожалеете. Очень пожалеете.
— Повторяю вопрос. Что вы, тут делаете? — ложу пока кольцо на стол.
— Это не ваше дело. Вы мешаете проведению царского указа — брызжет слюной жандарм.
Перед этим я оттащил Мордвинова в комнату, где так неудачно убил поляка. Трупы мы уже вытащили, но крови вокруг ещё много.
— Значит, не скажите? — во мне начинает закипать злость.
— Вас найдут и повесят. Немедленно меня освободите. Я вам приказываю — заладил опять своё Мордвинов.
Меняю местами Мордвинова с Качуковым, но так чтобы они даже не успели взглянуть друг на друга. У этого тоже, какой-то золотой перстень с двумя орлами по бокам поддерживающих щит с зелененьким камешком посередине.
— Так кто же вы такой, господин Качуков? Или польский граф Забелло? — усмехаюсь я.
— А вам, Дмитрий Иванович, какая с этого печаль? — похоже, что этот тип покрепче Мордвинова будет.
— Ух ты. Оказывается, я знаменит? — удивлен, так удивлен.
— Ну, ещё бы. Кто столько новых механизмов придумал. Да и не знать сына самого Мальцева, как-то… — пытается он качать головой.
— Зачем у меня пытались украсть служанку Марию? — перебиваю его.
— Я к этому не имею никакого отношения — теперь удивлен уже он.
— А кто? — а я ещё думал, что в Туле спокойно. А что же делается тогда в больших городах?
— Это, возможно, кто-то из людей пристава Юмашева. Но сами понимаете… слухи — опять спокойным тоном Качуков.
Как-то он слишком любезен и спокоен, и с чего бы это?
— Так всё-таки, что вы тут делаете? — ну послушаем его версию событий, даже интересно. Очень не плохое самообладание у мужика.
— Я приехал за английским врачом, которого должен встретить — так же спокойно отвечает он.
— А дальше? — ну вот и англичане появились.
— Он должен помочь девушкам. Тайно — продолжает меня удивлять этот странный арестованный.
— А они что, больны? — как всё запуталось. Но всё больше мне интересно.
— Да. Они привыкли к опиуму. А Вы, возможно сами знаете, что английские доктора в этом вопросе лучшие.
Ну, ещё бы мне не знать. Сами садят, сами и лечат. Китай не прошел без бесследно, набрались опыта. Вот это будет хрень, не дай бог часть окажется правдой. Обычно они так и делают, искусно мешая часть правды со своими интересами. Может, тут действительно просто решили тайно полечить высокопоставленных девиц, а я тут гору трупов понаделал. Вот тогда мне и моим людям точно каторги не избежать. Ладно, разберёмся. Ну не могут англичане тут так просто появиться, явно ещё какие-то цели преследуют. Пришлось таких необычных пленных закатать в ковры обоих, а на глаза надвинуть ночные колпаки.
Глава 12
Что-то во всей этой историей крутится у меня в голове, но вот что? Будем спрашивать дальше. Хорошо когда это можешь. А что делать, когда не можешь, и тебя терзают сомнения?
— Максим, извини, но придётся тебя тоже подержать тоже в ковре. Что-то много тут неясного. Вот скажи, кто такой Мордвинов? Какое занимает у вас там положение? — возвращаюсь к Савельеву.
— Насколько я помню, он был когда-то управляющим третьим отделением, а сейчас сенатор или тайный советник, точно не знаю — не весело Максим.
Так. Вот это удача. Ну, какой я молодец и что хорошо смотрел фильмы, как арестованных надо сразу разъединять и не дать им увидится.
— А как его звали? — продолжаю составить мозаику, которая пока не складывается.
— Не помню — бурчит он.
Вот, чёрт. Чего такое спросить?
— А возраст? — хватаюсь за соломинку.
— Больше пятидесяти — удивляет меня.
— А что означает вот этот перстень? — кручу перед носом кольцо с красным камнем, не дающий мне покоя.
— Не знаю — разочаровывает меня ответом.
Твоё м… через коромысло. Может сын или родственник, с какими-то тёмными делишками. Причём, очень тёмными, иначе родича не послал бы. Продолжим с другим.
— Ну что, Николай Александрович, расскажите что вы, тут делаете? И не надо мне врать. Ваша грамота есть фальшивка. Никакого капитана Мордвинова в третьем отделении нет. Зато есть ваш отец, тайный советник и сенатор. Вот подарок-то ему будет — а грамотку его мы припрячем, она мне ещё не один раз пригодится для «тёмных» дел.
Парень чуть старше меня хмурится и молчит. Подскакиваю к нему и залепляю пощёчину. Потом хватаю одной рукой за ухо и второй за бровь и начинаю крутить.
— Сколько, сколько вы хотите? Мой отец заплатит — сквозь свой визг выговорил он. Что не привык, к такому обращению.
— А что вы можете предложить? — поторгуемся, остальное всегда успеть можно.
— Сто тысяч рублей Вас устроят — хмыкает он, кривясь от боли.
— Неплохо, но мало — хотя для меня очень даже хорошо. Но трупам деньги не нужны, а значит продолжим.
— Может, ещё и какое имение отец даст — не уверенно отвечает он.
— Ну, допустим. А что вы тут делали? — не даю передохнуть и обдумать ситуацию пленному.
— Должен забрать почту. — Видит мой немой вопрос — Так она быстрее доходит. И её не вскрывают в третьем отделении. Там несколько интимных вопросов нашего семейства и мы не хотели бы, чтобы это знали другие…
Оставим пока с этим, будем думать дальше.
Пора вообще-то и пообедать. Пришлось готовить нам с Куликом, а то что-то я опасаюсь местных. Правда, воспользовались их же продуктами, которых у них явно больше необходимого, что само по себе странно. Заодно пригласим девиц, и выясним кто они такие. После разных хозяйских дел, пришлось даже одну совсем молодую местную девчонку вытаскивать из подвала для услужения и часть запасов. Вот же мороки, с этими барышнями девятнадцатого века. Врагу не пожелаешь «такого счастья». Потом почесал маковку, и отправил всех остальных женщин с детьми в соседний хутор, к родственникам. Местные кстати оказались греками. Их предупредил о последствиях враждебных действий с соседнего хутора. Типа, мы и сами уйдём только с двумя пленниками и ничего разрушать не будем. А если нет, спалим всё вместе с оставшимися заложниками.
— Так кто вы? Как вас зовут? — спрашиваю за столом, совсем квелых девушек. Ломка у них что ли, если судить, по словам Качукова?
— Купеческая дочь Анастасия Розова из Новгородских купцов. А это моя компаньонка Евгения Санина.
— Софья Ферзен — скромно потупилась девушка с чёрными длинными волосами.
— И кто у вас родители? — обрушаюсь к ней, как наиболее богато одетой.
— Статский советник Павел Карлович Ферзен — тихо отвечает она.
— Ну а чем занимается, ваш батюшка? — это, какое же надо терпение, чтобы с ними разговаривать.
— Егермейстер — опустив голову ещё ниже произносит девушка.
Что? Вот это… задница. Мало мне Мордвинова, так ещё и дочь начальника царской охоты. А это уже большая политика, причём очень. Вот и выходит, как я не старался держаться подальше от дворян, а тем более аристократов…они сами ко мне пришли. Под девизом — если ты не занимаешься политикой, то политика займется тобой. А упирается как всегда в деньги и власть. Ну Щварц…ну сука…удружил…
Влияние отца девушки огромное, как и его богатства, кому угодно такое не поручат, только очень преданным. Там люди с оружием среди царственных особ крутятся. Несчастные и «несчастливые» случаи случаются
