день и ему пришлось вернуться домой.
Он хотел предупредить и пробовал дозвониться до Сони с автомата, но стационарный телефон был всё время занят, как будто кто-то не до конца положил трубку, после разговора. Такое иногда случается.
Когда Ваня открыл дверь своим ключом и вошёл в квартиру, до него донеслось весёлое девичье щебетание и явственно потянуло сигаретным дымом, что было очень странно, учитывая беременность его будущей жены. Потом он услышал разговор и наконец понял, насколько сильно был одурачен.
— Мне бы только дожить до дня свадьбы и до конца сыграть свою роль.
— Неужели это так трудно, Сонь?
— Ты себе не представляешь, насколько он мне противен. В темноте ещё куда ни шло, хотя, тоже хорошего мало, мне ведь приходится его обнимать, а там спина вся в рубцах, просто бррр, как мерзко.
— Блин, аж мне поплохело.
— Вот и именно, но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствую днём, глядя на его лицо, вот где ужас, я словно героиня триллера.
— Не преувеличивай, пожалуйста. Иван вполне симпатичный мужчина, у него много достоинств.
— Я тебя умоляю, единственное его достоинство в бабках, на этом всё.
— А что, в постели он вообще никакой?
— Нет, как раз там у него всё в порядке.
— Значит, тебе грех жаловаться.
— Ну, если представить на его месте другого, то да.
— Это всё не то.
— Кстати, он тоже грешен, потому что во сне называет меня Снежинкой.
— Боже, как романтично.
— Угу, очень даже, его бывшую зовут Снежана.
— Какой кошмар, чем думали родители, когда давали ей имя?
— Понятия не имею, мне это неинтересно.
— Ну ладно тебе, не злись, главное, что не она, а ты станешь мадам Ивановой.
— Только потому и держусь, а то как подумаю, что, после его смерти, всё бы досталось его матушке и сестре-грымзе.
— Не поняла, а он что, умирать собрался?
— Если повезёт, то я скоро стану богатой вдовой и тогда, держитесь, мужики.
— Слушай, а что ты будешь делать, когда он узнает, что ты вовсе не беременна?
— Ну, ты же мне поможешь, подружка?
— Ох, тебе это будет слишком дорого стоить.
— Имей совесть, ты и так с меня содрала, будь здоров.
— Так то была справка о беременности, а о выкидыше стоит дороже, сама понимаешь.
Иван стоял, прислонившись к стене, по другую сторону спальни, корчась в душевных муках. Господи, ну какая же дрянь, как он мог так глупо попасться на её удочку? Становилось трудно дышать, ещё не хватало хлопнуться в обморок. Он сунул под язык таблетку и медленно приходил в себя.
— Ой, здравствуйте, а вы откуда здесь, Иван Иванович? — еле слышно произнесла, вышедшая из комнаты, старшая медсестра поликлиники, которую они с Софьей посещали не так давно.
— Ванюша, ты вернулся? — обескураженно спросила Соня, поспешно избавляясь от сигареты, — А мы тут с Олей решили встретиться, немного поболтали, о своём, о девичьем.
— Да, я даже слышал о чём.
— Сонь, ну, я пойду, наверное?
— Думаю, вам обеим пора.
— Погоди, ты что, выгоняешь меня?
— А ты хотела бы, чтобы я ушёл из собственной квартиры?
— Но ты не можешь так поступить, а как же наш ребёнок?
— А о нём напишут в справке о выкидыше, твоя подруга об этом позаботится, верно же, Оля?
Ивана потихонечку отпускало, помогла таблетка. Он всё-таки полетит в Москву на обследование, просто, чтобы не оставаться в пустой квартире. Софья ушла в тот же вечер, пообещав, что она непременно вернётся, как только он немного остынет.
— Милый, ты поймёшь, что я ни в чём не виновата. Всё не так, как кажется на первый взгляд, иногда нужно во всём разобраться до конца, прежде чем делать поспешные выводы.
Ровно через три дня, после прибытия в столицу, до него, наконец, дойдёт смысл последней фразы, только совсем не в контексте предательства Сони. Должно было пройти целых десять лет, прежде чем он понял, что не должен был так быстро сдаваться, отказываясь от поисков своей любимой.
Долгожданная встреча произошла вовсе не в кардиоцентре, а в поезде Москва-Самара, когда мужчина возвращался домой, отказавшись от операции. Выйдя из купе, он собрался в вагон-ресторан, когда увидел двух детей, примерно 10–11 лет, крутившихся возле купе проводницы, в ожидании, когда та выдаст им сдачу.
Иван словно вернулся в прошлое, узнав в мальчике себя прежнего, а в девочке совсем юную Снежку. От нахлынувших воспоминаний сдавило грудь, он тяжело задышал. Заметив, что седому мужчине в бейсболке и тёмных очках вдруг стало плохо, участливые дети подбежали к нему и помогли дойти до места.
— Маш, ты посиди с ним, а я пока за мамой сбегаю. Это наверняка её пациент.
— Только недолго, Ванечка.
Нежный голосок девчушки и имя, которым она назвала брата, не оставляло никаких сомнений, кто их родители. Иван нашёл в себе силы и тихо спросил, хотя, в принципе, уже знал ответ на волновавший его вопрос:
— Скажи, а как зовут твою маму, Машенька?
— Снежана Дмитриевна.
— А папу?
— Иван Иванович, но он, к сожалению, погиб.
Глава 20 Пора признать очевидное…
Когда пациент Иван Иванович Иванов проходил обследование в кардиоцентре, врач-кардиолог Романова третий день, как находилась в отпуске, выходить из которого не планировала. Впервые, с момента рождения двойняшек, она смогла себе позволить полноценный отдых, а раньше всё время что-то мешало.
Да и когда было отдыхать с такой профессией, которой были отданы лучшие годы? Шесть лет учёбы и два года ординатуры, а потом добросовестное и беззаветное служение своему делу, когда в любой момент могли позвонить и вызвать на срочное дежурство.
Ничего удивительного, у многих медиков работа на первом месте, хотя, Снежка старалась уделять время детям. Конечно, её очень выручали родители, Ваня и Машенька были счастливыми детьми,
