эти свидетельства компетенции частного детектива? Мне ведь по большому счету тоже незачем пускать пыль в глаза. Но я тут же представила опустевшую стену, которую надо будет чем-то заполнять, и мой порыв сам собой улетучился. Ладно, пусть остаются, кому они мешают?
Вольтарская, между тем, с приветливой улыбкой поднялась мне навстречу.
– В прошлый раз я заметила, что вы неравнодушны к хорошему кофе, – произнесла она тоном радушной хозяйки. – Надеюсь, не откажетесь от чашечки-другой?
– С удовольствием! – Я, разумеется, горячо поддержала эту идею. Расторопная девушка-секретарь бесшумно расставила на столе чашки, сливочник и тарелочки с печеньем и бутербродами.
– Сахар? Сливки? – предупредительно осведомилась Эвелина Николаевна.
– Нет, благодарю, предпочитаю черный.
Вольтарская собственноручно налила мне кофе, себе же добавила немного сливок. Я исподволь присматривалась к своей клиентке. Сейчас ничто в ней не напоминало ту отчаявшуюся, почти обезумевшую от горя женщину, из последних сил старавшуюся сохранить чувство собственного достоинства, какой она предстала передо мной в первый раз. Теперь передо мной была спокойная, уверенная в себе дама, хозяйка успешного бизнеса.
– Вы сказали, что в деле появились новости? – Вольтарская приступила к основной части беседы лишь после того, как мы выпили по чашке кофе и обменялись впечатлениями о погоде. При этом ни взгляд Эвелины Николаевны, ни тон ее звучного голоса не выдавали нетерпения. Она словно продолжала вести спокойную светскую беседу. Я кивнула:
– Да, но вначале я хотела бы кое о чем вас спросить.
– Слушаю вас. – Вольтарская, отставив чашку, с интересом посмотрела мне в глаза, словно подбадривая.
– Скажите, Эвелина Николаевна, ваша дочь не заводила в вашем присутствии разговора о том, чтобы переехать из этого дома, то есть подыскать другое жилье?
На лице Вольтарской появилось недоуменное выражение.
– Подыскать другое жилье? – переспросила она, словно не понимая, о чем я толкую. – А что не так с этой квартирой? Когда Алена впервые в нее вошла, она была в полном восторге!
– Не с квартирой, а именно с домом, – возразила я. – Может, Алена упоминала при вас, что ей не нравится этот район?
Вольтарская лишь развела руками:
– Напротив, Алена всегда мечтала жить у реки, ближе к природе. И вид из окна ей очень нравился…
Тут Вольтарская осеклась, видимо, припомнив, что именно из этого окна выбросилась ее дочь. Ее взгляд стал более цепким и внимательным:
– А почему вы об этом спрашиваете?
– Видите ли, по словам вашего зятя Виталия, их обоих предупреждал об опасности проживания в этом доме некий бездомный, как сейчас принято говорить, бомж. По словам Виталия, он выглядел как очень пожилой, умудренный жизнью философ. Он даже произвел на него впечатление интеллигентного человека. Например, этот самый бомж даже отказался от денег, когда Виталий попытался от него откупиться, чтобы тот оставил их обоих в покое.
– И что же он такого сказал? – казалось, Вольтарская не верила собственным ушам.
– Он убеждал вашу дочь и зятя как можно скорее съехать из этого дома, – пояснила я. – Говорил, что это проклятое место и что если они здесь останутся, то их ждут горести, страшные болезни, а вскоре и смерть.
Вольтарская всем корпусом подалась мне навстречу и буквально впилась в меня взглядом:
– То есть вы хотите сказать, что Алену и Виталия кто-то запугивал?
Я снова кивнула, и тут внезапно мне пришла в голову еще одна версия:
– Скажите, Эвелина Николаевна, может, у вас есть серьезные враги и кто-то пытался таким способом добраться до вас через вашу дочь?
Вольтарская ненадолго задумалась, затем покачала головой:
– Нет, я ничего такого не припоминаю. Несколько лет назад у меня действительно были трения с конкурентами, но все это давно улеглось. Сферы влияния, если можно так выразиться, поделены, никаких угроз мне не поступало. Если вы это имеете в виду. Так это Виталий рассказал вам об этом самом бомже?
– Да, и по своим каналам я выяснила, что он действительно существует и обретается в районе Набережной.
– Вы нашли его? – Вольтарская не спускала с меня глаз.
– Сейчас его ищут мои люди, – уклончиво ответила я. – Видите ли, это не так просто.
Мою последнюю реплику Вольтарская поняла по-своему:
– Если нужны дополнительные средства, я обязательно доплачу.
– Нет-нет, – поспешила я возразить, – пока задатка вполне достаточно.
– Найдите этого бомжа! – произнесла моя клиентка с неожиданной горячностью. – Я была права – никакой это не несчастный случай! Мою дочь довели до этого шага. И этот бомж – явно соучастник. Он должен за это ответить! И рассказать, кто платил ему за то, чтобы он изводил мою дочь своими россказнями!
Глаза Вольтарской метали молнии, стиснув перед собой руки, она тяжело дышала.
– Кто это может быть? – внезапно спросила она меня. – У вас уже есть какие-нибудь предположения?
Мне вновь пришлось использовать тактику обтекаемых ответов.
– На данный момент есть несколько версий, – заявила я, – и я проверяю их одну за другой. Но вы правы, сейчас важнее всего – найти этого бомжа.
– Ищите! – отдала она короткий приказ.
– Но у меня к вам есть еще один вопрос.
Вольтарская вопросительно посмотрела на меня:
– Да?
– Вы знали о том, что ваш зять Виталий серьезно болен?
Вольтарская нахмурилась:
– Ну да, он недавно переболел воспалением легких, с осложнением. Но при чем тут это?
– Нет, – возразила я. – Сейчас речь идет не о воспалении легких. Виталий болен рассеянным склерозом.
Мои слова повисли в воздухе, а Вольтарская на несколько мгновений превратилась в истукана с широко раскрытыми остановившимися глазами.
– Но как?! Почему же я ничего об этом не знала?! – выдохнула она, когда вновь обрела способность говорить. – Виталий вам рассказал?
– Нет.
– Но как вы об этом узнали? От кого? Ведь Алена… – Вольтарская ошеломленно посмотрела на меня. – А моя дочь знала?
– Я была в поликлинике, где проходит реабилитацию ваш зять, – ответила я на первый вопрос клиентки. Со вторым было сложнее. – Ваша дочь тоже знала об этом…
Я собралась было развить свою мысль, но Вольтарская
