рядом с телом Алеши, когда бежала за вами, – девушка закрыла лицо ладонями.
Станислав взял пакет, ощупал, затем вынул содержимое, удивленно присвистнул:
– Интересно девки пляшут. Так тут же деньги. Не менее ста купюр по тысяче рублей. Это получается сто тысяч деревянных, – Терещенко кинул взгляд на экскурсовода. – Вы, Александр Геннадьевич, говорите, шаманка. Похоже, что ваша шаманка банкирша. Интересно, кому понадобилось взять такую сумму в пещеру. Или это дань местным духам, принесенная кем-то из вас? – старший лейтенант перевел иронично-холодный взгляд на Солодовникова. – Может быть, уважаемый Эдуард, ваш многоуважаемый родитель бизнесмен Константин Владимирович Солодовников, дал вам эту некрупную, в кавычках, сумму на мелкие расходы?
Эдуард возмущенно посмотрел на Станислава.
– Это не мои деньги!
– Тогда кого же? Может, покойного Алексея Колесникова или ваши? – взгляд синих пытливых глаз оперуполномоченного уперся в Василия.
Василий иронично улыбнулся.
– Если бы у меня были такие деньги, то я бы отдыхал не на турбазе «Бурый медведь», а где-нибудь на Канарах.
– Это верно. Лучше на Канарах, чем на нарах. Короче говоря, принадлежность этих денег остается неизвестной, а ведь они вполне могли явиться причиной возможного убийства Колесникова. В данном случае не исключаю и наличие преступной группы. Ладно, подождем признаний. Как говориться в русских народных сказках, утро вечера мудренее. Советую всем оставаться на месте и хорошенько выспаться, хотя понимаю, что после сегодняшних перипетий это будет непросто. Я же, в целях безопасности, буду спать в десяти метрах от вас, заодно присмотрю, чтобы никто не надумал покинуть наше уютное гнездышко. На этом прощаюсь с вами до утра. Мне надо подумать над загадками, которые вы мне задали. Надеюсь, утром продолжим нашу душевную беседу и все выясним, – Станислав встал, прихватив с собой рюкзак, спальный мешок и ружье Добровольского, неторопливо отошел десяток метров от стоянки, где и расположился на ночлег. Бросив взгляд на оставшихся членов туристической группы, он сел на спальный мешок, прислонился к стене спиной, устало прикрыл глаза. Ему было о чем подумать… Было о чем подумать и что вспомнить проводнику Александру Геннадьевичу Добровольскому. Драку, переросшую в убийство, следственный изолятор, суд, унизительные процедуры снова проплыли перед глазами, как плохое кино. Вспомнилось, когда первый раз перешагнул порог камеры. Смотрящему по хате он отчего-то не понравился сразу, потому он спровоцировал конфликт, а затем натравил на него двух подручных. Тогда ему удалось справиться с противниками и даже схватить за горло смотрящего, но задушить его не удалось, от смертоубийства его отвел бог и дубинки охранников. Били долго и со знанием дела. «Люлей» он получил с излишком, но зато получил и уважение среди «сидельцев», так как косяк был признан за смотрящим. С той поры прошло время, а ребра и почки болели до сих пор, и это все по вине старшего лейтенанта Терещенко, который спал неподалеку и которого он мог задушить руками, как тогда смотрящего за хатой…
Надежде оперуполномоченного Терещенко все выяснить на следующий день, не суждено было сбыться. Поговорить с подозреваемыми не пришлось. Утро принесло новые неприятные сюрпризы. Когда солнечный свет протиснулся сквозь трещину на своде во тьму пещеры, члены группы стали просыпаться один за другим. Спящим оставался лишь старший лейтенант Станислав Терещенко, который спал отдельно от остальных экскурсантов. Время шло, оперуполномоченный продолжал лежать, не меняя позы. Первым его неподвижность обеспокоила Эдуарда:
– Что это с ним?
Василий шутливо предположил:
– Утомился, бедолага. Наверное, всю ночь вычислял, кто же из нас преступник.
– Может быть, – Эдуард приложил ладони ко рту, негромко позвал. – Станислав! Просыпайтесь! Вы будете пить кофе?
– Похоже, что товарищ старший лейтенант игнорирует наше предложение и само наше общество. Теперь между нами каменная стена. Он представитель правоохранительных органов, а мы подозреваемые.
– Что-то мне не нравиться это молчание.
– Не заморачивайся, спит человек.
– Я все-таки пойду, посмотрю.
Эдуард подошел к Станиславу. Луч фонарика упал на лицо старшего лейтенанта. Оно было окровавлено. На левом виске глубокая багровая ссадина, крупная голова с сократовским лбом неестественно вывернута, на горле зияла резаная рана. Рядом с головой в луже крови лежала белая кепка. Эдуард отпрянул, нервно сглотнул, крикнул перехваченным от волнения голосом:
– Кажется, он мертв!
Будто в подтверждение слов Солодовникова, из глубин пещеры раздался, толи протяжный волчий вой, толи крик потерявшегося человека. Эдуард шагнул к стене, нагнулся, его громко стошнило. Василий и экскурсовод Добровольский сорвались с места подбежали к Станиславу. Василий приложил пальцы правой руки к горлу Терещенко.
– Холодный. Похоже, ребята, что мы имеем «двухсотого». Как барана зарезали, – протяжное «Ау-у-у!» повторилось. – Да-а, веселенькое место, кругом одни трупы. Теперь на нас повесят и убийство сотрудника полиции. Предлагаю не топтаться на месте преступления и вернуться назад.
Проводник и Эдуард Солодовников последовали совету Василия. На обратном пути луч налобного фонарика Василия скользнул по блестящему предмету. Блеск на полу заметил и Эдуард. Солодовников наклонился, протянул руку. Окрик Василия заставил его остановиться.
– Стоять! Не трогай! Там могут быть отпечатки. Что это?
Луч налобного фонарика снова упал на предмет, осветил широкое лезвие ножа и сделанную из сайгачьего рога рукоятку. Василий медленно перевел подозрительный взгляд на проводника.
– Это же твой нож, дядя! Ты что же, урод интеллигентный, творишь?!
Экскурсовод ошарашено замотал головой.
– Это не я!
Василий сжал кулаки, медленно пошел на Добровольского.
– Не ты? Это же твоих рук дело! Ты же у нас охотник и знаешь, как животным глотку перерезать! Ну и мразь! Решил за прошлые обиды с опером посчитаться!
Проводник возмутился:
– Как вы могли подумать что это сделал я! Кто дал вам право…
Василий не дал ему возможности договорить. Мощный удар в лицо отбросил экскурсовода к телу Станислава. Добровольский споткнулся, упал на спину, перевернулся, вскочил на ноги, встал в борцовскую стойку. Утирая ладонью кровь с разбитой губы, прохрипел:
– Ах ты, гад!
Бросок в сторону Василия оказался неудачным. Бывший десантник ушел от захвата. Проход в ноги у Добровольского тоже не прошел. Василий встретил его ударом ноги в лицо, а когда проводник повалился на колени, нанес удар локтем между лопаток. Александр Геннадьевич снова оказался на каменном полу пещеры. Василий добивать противника не стал, отошел в сторону, ожидая продолжения поединка. Добровольский от повторения атаки отказался, а кинулся к охотничьему ружью, накануне изъятому у него старшим лейтенантом Терещенко. Он успел схватить оружие и направить его на Василия, но тот оказался проворнее. Бывший десантник прыгнул к телу Станислава, схватил лежавший рядом с ним пистолет и выстрелил из положения лежа на спине. Поочередные звуки трех выстрелов разнеслись по галереям пещеры. Все три выстрела
