Улыбаясь Лауре, Эмили сказала:
— Я оставляю вас в хороших руках, детка. Джози прекрасно знает дом. Увидимся через пару часов, хорошо?
— Конечно, Эмили.
Что она еще могла ответить? Что она предпочла бы остаться одна, на всякий случай, вдруг Дэниел захочет пообщаться с ней?
«Если он действительно опасен, — подумала Лаура, — то я могу оказаться в трудном положении».
Дэниел, кивнув дамам, покинул столовую. Кэрри тотчас же последовала за ним.
— Я бы с удовольствием вышла на воздух, — сказала Джози. — Как вы к этому относитесь?
Лаура подумала, что свежий воздух — это как раз то, что ей сейчас необходимо, и с удовольствием согласилась. Захватив свою папку с рисунками, она вслед за Джози вышла из столовой.
Они снова прошли по восточному крылу к оранжерее. Лауре все больше нравился дом. В нем были огромные залы и просторные холлы, которые импонировали ей гораздо больше, чем кроличьи норки вместо комнат и темные тесные коридорчики больших домов, в которых теперь жили люди.
Но при всех своих архитектурных достоинствах дом поражал некой мрачностью. Темные портьеры и драпировки оптически уменьшали залы, мрачный рисунок обоев поглощал свет. Все это создавало ощущение замкнутости.
И дом казался закрытым от внешнего мира, не связанным с ним, рождал ощущение ловушки.
— Здесь немного мрачно, — сказала Джози, когда они шли по темным залам к оранжерее.
Взглянув на озадаченное лицо Лауры, Джози рассмеялась:
— Нет, я не читаю ваши мысли. Просто все это чувствуют, когда приходят сюда в первый раз. Эмили любит темные тона, и это сказывается на доме, но не в положительном, к сожалению, смысле.
— Замечательный дом, — сказала Лаура и откровенно добавила: — Но здесь все же гнетущая атмосфера.
— Вы не первая об этом говорите. Я уже к этому привыкла, ведь я каждый день гуляю в саду. Наверное, подсознательно пытаюсь сбросить с себя этот гнет.
Лаура почувствовала себя лучше, когда они прошли в светлую, полную ярких красок оранжерею, и еще лучше, когда вышли на открытую веранду. День был прохладным для конца сентября, в воздухе уже пахло осенью. Листья на деревьях начали желтеть, но повсюду еще пестрели последние цветы.
— Боже мой! — воскликнула Лаура. — Вот где мне действительно нравится.
— Это самое красивое место в мире. По крайней мере, для меня, — призналась Джози. — Чтобы создать эти сады, потребовалось пятьдесят лет, и я считаю, что ни один час не пропал зря. Главный садовник работает здесь уже тридцать лет — настоящий художник!
Рассматривая сады, Лаура заметила нечто неожиданное для себя.
— Неужели это лабиринт?
Джози кивнула:
— Да, и какой красивый! Муж Эмили, Дэвид, построил его в пятидесятые годы. Мне говорили, что он очень любил головоломки. А этот лабиринт просто ни с чем нельзя сравнить. Я целый год не могла разобраться в нем. Теперь я могу сразу же найти центр — кстати, там есть красивая беседка с башенкой — и вернуться обратно без единой ошибки. Но до этого я столько раз там терялась, передать невозможно.
Лаура заинтересовалась лабиринтом:
— Не рассказывайте мне, как туда пройти. Может быть, мне удастся разгадать самой. Если будет время.
— Конечно, — убежденно ответила Джози. — Эмили каждый день отдыхает после обеда, и это время будет у вас свободно.
— Вы хотите сказать, что не будете нянчиться со мной каждый день? — спросила Лаура, смягчая грубость своих слов улыбкой.
Джози только рассмеялась в ответ:
— Не беспокойтесь. Эмили попросила меня побыть с вами сегодня, чтобы вы могли привыкнуть к дому. Кроме того, я могла бы ответить на многие вопросы о нашей семье, которые у вас, естественно, возникли. Пойдемте, вон та дорожка ведет к лабиринту.
Они прошли несколько шагов по бархатному газону.
— А здесь есть бассейн? Я что-то не видела.
— Сейчас мы как раз по нему проходим, по бассейну, фигурально выражаясь, — ответила Джози. — Эмили засыпала его сорок лет назад, после того как в нем утонул Дэвид, ее муж.
Припоминая, что она об этом слышала, Лаура спросила:
— Он не умел плавать?
— Нет, он был прекрасным пловцом. Но, очевидно, поскользнулся на плитках возле бассейна, упал и ударился головой. По крайней мере, таков был вывод расследования. Свидетелей не было.
Джози печально покачала головой:
— В семье Килбурн несчастные случаи — это обыденное явление.
Лаура знала, что Джози тоже вдова, но ей было неудобно спрашивать, как она потеряла мужа. Поэтому Лаура просто сказала:
— Кажется, это часто бывает в очень богатых семьях.
Джози кивнула.
— Как будто судьба хочет отнять столько же, сколько дала. Видите, вот эта тропинка ведет к лабиринту.
Тропа была усыпана гравием и петляла среди азалий, которые уже давно отцвели, розовых кустов в полном блеске, цветочных клумб и сотен других растений, радующих глаз. Здесь был даже журчащий ручеек с горбатым деревянным мостиком.
Лауру захватила эта пышная красота. Особенно по контрасту с мертвым покоем дома.
— Значит, Эмили ожидала, что я буду задавать вопросы о семье?
— Ну, так она это не формулировала, — честно ответила Джози. — Но я тоже этого ожидала. Знаете, я не вижу причин, чтобы скрывать что-нибудь. Думаю, вы со мной согласны.
— Я согласна.
Лаура смотрела на женщину, идущую рядом с ней, и думала, что ее занимает больше: ее готовность отвечать на вопросы или ее волосы цвета осенних листьев.
— Вот и хорошо. Ведь мы все знаем, что полиция подозревает вас в убийстве Питера, и газеты намекали, что вы были его любовницей.
— Я не была его любовницей, — твердо сказала Лаура. — В первый и единственный раз я встретилась с ним в день его смерти, когда он пришел ко мне в квартиру и пытался выкупить обратно зеркало, которое я купила здесь, на распродаже.
Джози посмотрела на нее с любопытством.
— То же самое говорит Эмили. Хотя все это странно. Я имею в виду зеркало.
Сердце Лауры забилось чаще.
— А вы знаете что-нибудь о нем?
— О зеркале? Нет. Я даже не могу вспомнить, видела ли я его. Поэтому мне и кажется странным, что Питер хотел выкупить его у вас. Если бы оно хоть что-нибудь значило для семьи, я уверена, уж я бы об этом знала.
— Но он для этого пришел ко мне, — продолжала настаивать Лаура. Джози улыбнулась.
— Я верю вам. Вернее, верю, что он вам это сказал.
Лаура настороженно нахмурилась.
— Что значит — сказал?
