протягивает мне крышку, я делаю несколько глотков. Отряхивает руки от хлебных крошек. Выливаю остатки чая в траву и закручиваю крышку обратно.
— То есть ни о чём другом говорить не хочешь? — вдруг начинает Татьяна. — Ты реально позвал меня, потому что к тебе ходят духи, стучат по стенам, а в голове поселился болтливый дружбан?
Формулировку она подобрала отменную.
— Да, — коротко отвечаю и уже сомневаюсь, что звать Татьяну и всё ей рассказывать было хорошей идеей. Лучше бы набрал пива и позвал Руслана. Без всяких мистических историй, просто посидеть, поржать. А если б снова начался стук, я бы узнал, слышит его Руслан или нет.
Ещё один тяжёлый выдох.
— И что ты хочешь от меня услышать?
— Не знаю. Я хотел, чтобы ты присутствовала, когда стук начнётся. О структуре нашего разговора я не задумывался.
— Мммм…
— Ладно, забудь! Не надо мне было ничего рассказывать.
— Ну, уж нет! — произносит Татьяна. — Я столько всего выслушала, столько эмоций в себе задавила. А теперь так легко хочешь отделаться? Я не отстану, давай разбираться.
— В чём?
— В твоих словах.
— Подозрительно звучит.
— Не то слово.
— Что ж, давай, — соглашаюсь я.
— Стук в стене и голос пока отложим.
— Почему?
— Мне тоже частенько всякая чушь в голову лезет. Начнём с самого интересно. С привидений.
— Да хватит издеваться!
— Ты издеваешься надо мной, я издеваюсь над тобой. Всё честно, — голос спокойный, рассудительный. В этом и заключается месть. — Я продолжу?
— Продолжай.
Пусть уже веселится по полной. В любом случае, что ещё делать? Стука в стене всё равно нет. А может, его вообще не было.
— Твоя история какая-то нескладная.
— Что в ней не так?
— Ира тебя усыпляет, Олег и вовсе приходит во время сна. А вот неизвестный персонаж, наоборот, будит и зовёт куда-то.
— И что?
— А то, что умирают два близких тебе человека, после чего ты видишь их во сне. Такое со многими бывает. Но на Украине никто из твоих друзей и родственников в последнее время не умирал, и, как следствие, тебе некого вставить в свою историю. Поэтому у нас появляется некий безымянный «гость» и сразу два источника звуков неизвестного происхождения. Для пущей эффектности. Я одного не понимаю: зачем вообще ты это выдумываешь? Ты после пьянок такой фантазёр? Или… — Татьяна вскидывает брови. — Точно! Я поняла. Ты вчера пришёл домой настолько пьяным, что уже не отличал, где сон, а где явь. Включил страшный фильм по телику и уснул. Вот тебе и привидения сниться начали, и фарфоровые головы, и прочая ерунда. Других вариантов нет.
Татьяна победно улыбается и, дразня меня, задирает нос. Затем её улыбка становится снисходительной. Кладёт ладонь поверх моей — жест прощения.
— А вот чисто теоретически. Если сейчас в стене раздастся стук, что ты подумаешь? Бабы Лены сто процентов нет в комнате.
— Ох, Дракончик. Ты никогда не сдаёшься, да?.. Я не знаю, что подумаю. Сейчас это не важно. Никто по стене не стучит.
— Но ведь и мы пока не уходим… надеюсь.
— Нет, Влад, не уходим. Мне пока не надоело. Но раз ты такой неугомонный, я тоже спрошу чисто теоретически. Если твой неопознанный «гость» снова придёт и позовёт с собой. Что ты будешь делать?
— Не знаю.
— А если подумать?
— Пойду за ним.
— Серьёзно?
— Да.
«Прекрати, Татьяна, так со мной говорить. Прекрати!»
— И не побоишься?
— Нет.
— Раньше боялся, а сейчас страх улетучился?
— Ффф… — выдавливаю воздух сквозь зубы. — Бояться буду. Но пойти придётся.
— Почему?
— Потому!
— Ну почему?
— Если кто-то куда-то тебя зовёт, значит, он что-то от тебя хочет!
Ещё немного, и я бы перешёл на крик. В лучших традициях вербального айкидо рассказ, оказавшийся слушателю не по нраву, был ловко обращён против рассказчика. Не знаю, что больше меня завело: издевательское неверие моим словам или принуждение признаться в собственном страхе? Раздражённый, взвинченный, я всё же сумел сдержаться, вовремя замолчать, пусть и не довёл мысль до конца. Эмоции распирают грудь, их нужно куда-то деть. Задушить, заткнуть, превратить в нечто иное. Так на кого в действительности я зол?.. Сижу полубоком, учащённо дышу. Смотрю Татьяне в глаза. Она отвечает спокойным, выжидающим взглядом. Движением головы убирает волосы назад, приоткрывая шею.
«Если кто-то куда-то тебя зовёт, значит, он что-то от тебя хочет».
Двойственность сказанных мною слов заставляет сердце биться быстрее. Какой же я всё-таки невнимательный. И по отношению к себе, и к тому, кто пришёл по моему зову.
Подавшись вперёд резким движением, губами впиваюсь в губы Татьяны. Прислоняю её к спинке сидения, ладонью касаюсь лица. Целую жадно, как хотел на мосту у водопада. Нескончаемые сумбурные мысли разлетаются из головы прочь. Татьяна слегка растерялась, это чувствуется. Ещё бы, ведь только что я практически кричал на неё и не понимал простых вещей. Но уже через несколько секунд растерянность исчезает. Обнимает меня за шею, губы начинают двигаться в такт моим.
Обхватываю рукой талию, подтягиваю Татьяну к себе. Хочу ощутить шёлковую кожу её голого тела, но платье не позволяет сразу получить желаемое. Татьяна сгибает правую ногу в колене и закидывает на меня. Прижимается грудью, проводит рукой по моим волосам. Языки движутся всё интенсивней, их соприкосновения всё плотнее. Мы действительно от поцелуев даже не успеваем дышать. Ладонь плавно скользит по бедру Татьяны. Сначала вверх, к колену, акцентируя ощущения на подушечках пальцев. Затем медленно спускается обратно, ниже, ещё ниже, под платье. Обхватываю ягодицу, и кровь сильнее приливает к паху. Указательный и средний пальцы проникают под трусики. Нужно бы спинки кресел выложить в ряд с сиденьями…
— Влад…
Продолжаю целовать её губы. Говорить — меньшее, чего мне сейчас хочется.
— Влад, подожди.
— Что такое?
Возбуждённо дышит, не скрывая довольную улыбку.
— Не здесь, — убирает мою руку из-под платья, но делает это аккуратно, мягко. — И не сейчас.
— Пойдём к тебе, — в моей голове всё просто. — Мама же сегодня ушла в ночную смену.
Татьяна откидывается на спинку, снова вытягивает ноги поверх пледа.
— Ты разве забыл? У мамы сегодня первый день отпуска.
— Точно…
Вопросительно смотрю ей в глаза. Хочу понять, какой вариант сейчас правильный? Татьяна приближается, нежно, долго целует меня, затем снова откидывается назад.
— Завтра мама уходит на День рождения к тёте Ане. Приходи сразу после работы…
«Фарфоровая голова ртом работает лучше».
— Только не это… — сокрушённо выдыхаю я.
— Не поняла, — нахмурив брови, произносит Татьяна.
«Фарфоровая голова ртом работает лучше. Тебе ли не знать».
— Сука, — мои губы перекашиваются от злости. Я ненавижу этот поганый голос. Ненавижу! Ненавижу!
— Что? — Татьяна возмущённо поднимается на ноги,
