где прошлой ночью раздавался стук. Подготовив и опробовав сиденья, направился в кухню, которая в доме. Смастерил несколько бутербродов с колбасой и шпротами и аккуратно сложил в пакет, заварил чаю и налил в термос. Запихнул в карманы несколько шоколадных конфет, взял жёлтый плед с тиграми и всё это отнёс туда же, к виноградным дугам.
Свет в окнах зала погас. Не глядя на часы я уже знал, что сейчас минут двадцать десятого. Баба Лена смотрит лишь самое важное в девятичасовых новостях. Усевшись на приготовленное сиденье, я сложил рядом плед, провизию и стал ждать…
Сегодня погода приятней, чем вчера. Не так жарко. Дует лёгкий ветер, и вокруг меня всё шелестит, шуршит, шевелится. Создаётся впечатление, что со всех сторон кто-то шепчется: в кустах крыжовника, в кронах деревьев, в малине по ту сторону натянутой сетки, отделяющей наш двор от соседского. Но особенно громкий шёпот у моего пристанища. Оно как терминатор — живая плоть поверх металлического скелета. Десять арматурных дуг в форме четверти огромного овала соединены между собой пятью горизонтальными балками. Верхний конец каждой дуги закреплён в стене сантиметрах в сорока над линией окон, нижние концы уходят в землю на расстоянии двух метров от дома. Вся конструкция обвита тонкими змеями виноградных стеблей, которые уже вознамерились забраться на крышу. Многочисленные гроздья, состоящие из маленьких зелёных шариков, за весь период созревания почти не меняют свой цвет. Этот сорт так называемого белого винограда является поздним, спеет ближе к октябрю, и мне ни разу не довелось его попробовать. Широкие листья превращают всё описанное в некий живой тоннель, создавая эффект обособленности от внешнего мира, делают обстановку интимной, и в то же время будоражащей. Звуки заставляют напрягать не только слух, но и зрение. Вдоль забора движется рыжее пятно. Это наш кот Маркиз крадётся на вражескую территорию. Там живёт большой пятнистый котяра, и они с ним постоянно дерутся, делят власть над районом.
Задираю голову и ещё раз смотрю на окна. В них темнота. Представляю, что бы я чувствовал, находясь сейчас внутри комнаты. Один. В пугающих ожиданиях, длящихся несколько часов. Пусть кругом всё шуршит, на улице комфортней, чем в доме. Ведь если из-за угла вдруг появятся странные мелькания, и я почувствую опасность, у меня будет больше вариантов для отступления. В любом случае, бегаю я быстрее. Смотрю на небо через небольшие прорехи между листьями. Чистое, ни облака. Звёзды яркие, хорошо видны. Но темнота всё ближе.
Справа, во дворе слышны шаги. Быстрые, лёгкие. Я смог их разобрать, несмотря на шум листвы. Они возникли в дальней части двора и затихли у окон моей комнаты, которые на другой стене. Раздаётся стук по стеклу, четыре коротких удара.
— Невеста, я здесь!
Пару секунд тишины, молчание. Затем ещё несколько шагов, и из-за угла появляется Татьяна. На ней короткое светло-синее платье без рукавов и балетки. Волосы распущены, слегка завиты. На лице написано удивление.
— Не поняла.
Улыбаюсь, читая её эмоции:
— Садись, объясню.
Татьяна какое-то время смотрит на созданные удобства, плед, термос, после чего подходит и присаживается рядом со мной. Вытягивает ноги, иначе, если согнёт их в коленях, низ короткого платья свалился к животу, и станут видны трусики. Оделась она как на свидание. Беру плед и подкладываю ей под ноги, чтобы те не лежали на земле. Татьяна тоже улыбается, но молчит, ждёт моих дальнейших действий.
— Так-с, ну… Вроде, всё готово, все на месте… Блин, даже не знаю, как начать…
В глазах Татьяны загорается неподдельный интерес. Я вдруг осознаю, что вся эта ситуация очень походит на любовное признание или предложение выйти замуж. Пригласил, не сказав, зачем именно. Устроил ночной пикник на природе с пледом и чаем. Да ещё мнусь, пытаясь начать какую-то непростую тему. От этих мыслей губы снова расплываются в улыбке. Стараюсь собраться, но выходит с трудом.
— Ты только не бойся и не смейся, — прошу я.
— Интригующее начало, — по лицу Татьяны видно, что она уже сгорает от любопытства.
— Ко мне приходят души мёртвых людей, а ещё я постоянно слышу чужой голос в своей голове.
Очередные несколько секунд молчания. Нет, сейчас это Пауза (причём, с большой буквы). Татьяна всматривается в мои глаза и, кажется, ждёт, когда я засмеюсь.
— У нас вечер занимательных историй? — не выдерживает и смеётся первой.
— Я серьёзно.
— Угу, — согласно кивает и продолжает смеяться.
Ну а чего, собственно, я ожидал? На её месте я бы тоже смеялся.
— Ладно. Воспринимай как хочешь, только выслушай, не перебивая.
Татьяна ещё раз согласно кивает.
И я начинаю рассказывать. Про визит Иры в виде бесформенных мельканий и её появление во сне. Про Олега, пришедшего проститься со мной, и утренний звонок, сообщивший о его смерти. Рассказываю, что именно эти события заставили меня уехать на Украину, подальше от дома. Рассказываю о ночном «госте», разбудившем меня и звавшем пойти за ним, о стуке в стене, который может являться попыткой всё того же «гостя» войти в контакт. Ну и, конечно, рассказываю о голосе в голове, что уже много лет говорит странные вещи.
По лицу Татьяны вижу: она давно хочет что-то сказать, но сдерживается только из-за обещания не перебивать меня. Ёрзает на своём сидении, перебирает пальцами. Наконец, я заканчиваю.
— Влад, вообще-то уже стемнело. Кругом всякие звуки, шорохи. И такие рассказы пугают.
— Уж я-то знаю. Я всё это пережил.
— Прекрати! Ты меня злишь, Влад… Зачем мы тут сидим?
— Баба Лена неправильно поймёт, если мы с тобой закроемся в такое время у меня в комнате. А мне нужно убедиться, что кто-то ещё слышит этот стук. Или не слышит — и тогда станет окончательно ясно, что я полный придурок.
— Влад!
Не продолжает. Тяжело выдыхает и отворачивает лицо, чтобы не показывать мне свой гнев. И я её понимаю. Звучит всё действительно по-идиотски. Вдобавок, я далеко не лучший рассказчик.
— Будешь чай с бутербродом?
Не дожидаясь ответа, беру пакет, разворачиваю и пристраиваю между нашими ногами. Бутерброды немного слиплись, но мы же не в ресторане. Откручиваю крышку термоса, наливаю в неё чая. Мятный, заваривал из шести одноразовых пакетиков. Протягиваю Татьяне. Поворачивается, бросает на меня долгий взгляд. Одной рукой берёт чай, другой — бутерброд со шпротами.
Сидим молча, соприкасаясь плечами. Едим. Смотрим, как Маркиз бредёт обратно. Диких кошачьих воплей мы не слышали, значит, соседнего котяры не оказалось дома. Ветер становится прохладней. В летнюю ночь от холода мы не умрём, но всё-таки хорошо, что я взял горячий чай и плед. Татьяна
