Я отскакивал за сосенки, пару раз отбил удары топором, подставляя обух. Не хотел его ранить. С чего Тулле вдруг понесло сейчас? Кто мог его разозлить ночью?
Окончательно взбеленившись, Тулле догадался отшвырнуть меч и пошел на меня с голыми руками. И вот тут я уже не ждал: подпрыгнул и со всей силы влупил ему опять-таки обухом в висок. Он застыл на месте, покачнулся и упал, как подрубленный, едва не влетев лицом в обкорнанный им же стволик. Я напрыгнул сзади, стащил с него пояс и закрутил руки за спиной. Пусть охолонет немного.
Тулле дергался, как пойманные мшины, грыз зубами мох, хрипел, пытался разорвать плотные кожаные путы. Я посмотрел на это и сделал еще один виток вокруг его рук.
— Кай! — зов, больше похожий на выдох.
Я схватил топор и отскочил в сторону. Кто тут еще?
В зыбком свете звезд я не мог разглядеть ничего, кроме коротышек-сосенок. Сбоку заполыхал огонь — ульверы все же решили разжечь костер. Я отвернулся, не желая терять то убогое ночное зрение, что было у меня сейчас.
— Кай! — еще вздох.
Сердце заходилось от ужаса и восторга одновременно. Меня слегка мутило, видать, все же мы чем-то отравились. Может, вода испортилась, а может, в Сторборге нам дрянь подсунули, а не еду. Но это не смогло бы помешать мне сразиться, если понадобиться.
— Кай!
Я не чувствовал рядом никого, кроме себя и Тулле.
— Кай!
Я пошел на звук. И заметил, как от сосенки отделилась новая тень. Судя по очертаниям, баба. Причем баба голая. Безрунная. Из темноты выплыло ее чуть светящееся лицо. Бриттка! Та самая, которую мы с Альриком вывезли из Сторборга.
Я опустил глаза пониже, а там сиськи такие, в руку не поместятся! Что я сразу и проверил, но вместо теплой упругости наткнулся на иглы. Что за, мать ее в Бездну, шуточки?
— Кай.
Глядь, а бриттка уже расстелилась внизу. Манит, раздвигает ноги, жаль, что промеж не видно ничего. Я быстро скинул штаны, прижал ее к себе: холодная, видать, замерзла ночью на болотах. И внутри она была тоже ледяная, хоть и влажная. Закончив дело, я откинулся на спину и протянул руку к бриттке. А там никого. Мох.
Я перекатился на бок, вскочил, завязал штаны. На всякий случай еще раз ощупал то место. Никого. А сзади снова шепот.
— Кай!
И стоит Дагна Сильная, потряхивает пышной гривой, сверкает зубами, под тонкой тканью колышется грудь.
Что?
Только тут я опомнился. Какая Дагна? Откуда она на болотах Бриттланда? Почему я не чувствовал от нее рунной силы? С силой хлопнул себя по щеке. Боль привела меня в чувство. А бриттка? Откуда ей здесь быть? Мы ее высадили в нескольких днях плавания отсюда. Кого я поимел тогда? И ответ был неутешительным.
Я вернулся к Тулле. Тот уже пришел в себя и старательно выкручивал руки.
— Ты как? — спросил я, пытаясь не думать о том, что только что произошло.
— Голова болит. Ты меня? — прохрипел он.
— Да. Снова приступ. Ты даже мечом махал сначала.
Вздохнув, я взялся за путы.
— Непонятно, как никого не убил. Раньше ты за меч не брался.
Тулле встал, растирая руки.
— Да я шорох услыхал. Проснулся. Сторожа не видать, и только тень мелькнула. Странная такая, вроде и человек, а вроде и не совсем. На голове рога, руки не то две, не то три. Вот я вытащил меч, пошел за ней. А потом всё. Не помню. А ты куда отходил?
— Так, показалось что-то.
Я все еще слышал шепотки за спиной, но Тулле вроде бы ничего не замечал. Так что я высек искры, поджег щепоть сухой травы, и в этом пляшущем свете мы отыскали оброненный меч Тулле, а потом пошли на свет костра, к ульверам.
Оказалось, что рубаха и штаны Тулле спереди вымокли напрочь, да и моя рубаха тоже была влажной. А штаны — нет.
Ульверы выглядели неважно. Многих мутило, кого-то все еще рвало, лишь Альрик выглядел здоровым.
— Халле пропал, — сказал он. — Ждем до рассвета. Я, ты и Тулле будем искать, остальные тащат тварей на Волчару.
Помолчал. Кивнул на моего друга:
— Приступ?
— Да.
Я не стал упоминать ни про тени, ни про шепот, ни, тем более, про бриттку.
Кай-болотолюб? Кай-мохотрах? Кай — победитель мшин? Останусь лучше Безумцем без подробностей.
Лишь только край неба посветлел, Альрик отправил ульверов к кораблю, и мы, оставшись втроем, начали поиски Халле. Это было сложно: у нас не было ни собак, ни следа. Упругий мох легко прогибался под ступней, но так же легко выпрямлялся обратно. Так что мы искали не след, а кровь, клочки ткани или ошметки тела.
Мы шли порознь, но не отходили друг от друга больше, чем на сотню шагов, внимательно осматривали деревца, кочки, пни и сухие прошлогодние будыльи.
Я все время дергался, и дело было не в мелком противном гнусе, безудержно жужжащем вокруг, не во влажном тяжелом воздухе, неспешно нагреваемом солнцем. Мне чудилось, что на меня кто-то смотрит. Неотрывно, в упор, не мигая и не отводя глаз. Я ощущал зуд между лопатками все время, даже вытащил топорик и почесал им спину, но легче не стало. Шепот, еле слышный шепот смешивался с дыханием Хьйолкега и раздражал слух. Уже надоевшая вонь болота под солнечными лучами усилилась и давила на обоняние.
А потом снова что-то пронеслось справа. Наверное, птица. Точно птица. Их тут видимо-невидимо. Порой они вспархивали из-под ног, и можно было увидеть бурые пятнистые яйца, уложенные прямо в траве. Парочку я выпил, но болотный привкус отбил охоту их есть.
Внезапно Тулле махнул рукой, задергал плечами, а потом вытащил меч, хотя рядом с ним никого не было. Неужто снова приступ?
Я громко свистнул, призывая Альрика.
— Тут есть что-то опасное. Что-то крупное. Такое, что не всякий хельт справится, — сказал я, глядя хёвдингу в глаза.
Это могло показаться трусостью, но я уже не тот малец, что уплыл в море из Сторбаша. Я знал, лучше сказать правду, чем замалчивать из страха показаться трусом. И разве страх выглядеть трусом — не та же самая трусость?
— С чего взял? — грубовато откликнулся Альрик.
— Я чувствую его взгляд. И Тулле тоже, потому ночью у него и был приступ.
Тулле кивнул.
— А еще что?
— Я вижу странные вещи. Будто что-то быстро пробегает мимо меня, трогает за спину, преследует.
— Тулле?
Друг снова кивнул.
Альрик задумался:
— Я ничего такого не слышу и не вижу.
И тут его лицо переменилось.
— Уходите! Уходите на Волчару. Я один закончу поиски.
— Мы не боимся, — воспротивился я. Одно дело — предупредить об опасности, другое — бежать от нее.
