обвёл маслянистым взглядом светлую макушку, личико и губы. Большие зелёные глаза моргнули.
— Та, титя моё. Всё так.
Седой старик в остроконечной шляпе фармацевта посоветовал барону «не ходить». Январь кивнул. Пожал заржавленную руку. Оставил в ней монету. Золотую. Спина служителя как будто переломилась. Тонкая бородка его дотянулась до колена.
Девушка с личиком кошки, с большими зелёными глазами моргнула:
— И Вам… на самом деле больно?
Барон достаточно свободно переставил длинный костыль. Переместил перебинтованную ногу. Лицо его лоснилось.
— Вовсе нет.
* * *
Проходящая морось. Больше «формальность» нежели настоящий дождь.
Небо даже совсем не затянуло.
Я подал девушке руку. Помог ей переступить через ступеньку.
Вдохнув вольный воздух, я сразу же почувствовал себя несколько лучше. Отметил: «А она действительно смугла».
Очень приятный, несвойственный людям цвет кожи, золотистый оттенок, выделял наёмницу.
Чёрные «низкие» брови. И волосы. Целые волны тёмных густых и спутанных волос. Сливаясь с накидкой, они придавали фигуре очень странный, заставляющих задуматься вид.
Завораживающий. Почти пугающий.
Девушка была… совершенно пьяна…
Не меньше десяти минут я искал карету. Объяснял по ходу дела Эль, почему нам так непременно надо съездить в «Кошку».
… Ведь… Ведь ей нужно было осмотреть мои вещи… Кто же если не Она пойдёт по лавкам… Ни сэр рыцарь же, слава богам!
Это её работа.
Экипаж отыскался за кустом бузины. Я снова подал руку и вновь ей помог.
Лишь в последнее мгновенье оглянулся: улочка без прохожих и особых отличительный черт. Ряд деревьев. Истоптанная мостовая да стены. Стоило камню чуть намокнуть, как всё вокруг залилось ярко-жёлтым цветом.
Тощего клерка нигде видно не было. Ни его, ни его «не друга».
Не знаю почему, но мне от этой мысли стало легче.
Неспешный перестук подкованных копыт.
Крыша была поднята, так что запахи пота, алкоголя, послевкусие парфюма очень скоро перемешались с нотками мокрой кожи. Место не хватало, и, чуть расплющившись, бедро наёмницы касалось моего.
Меч её чуть побряцивал по дуге складного верха. Металл тускло блестел.
Заметив нечто странное, я чуть сощурился: серёжка [1].
— А вы… Ты разве замужем?
— Что прости?
Эль вновь откинула непослушный локон. Несколько удивлённо она посмотрела на меня.
— А… Ты про них? Нет. Просто проколола… Так с клиентами проще.
— Ясно.
Бряцанье.
Удивительно, но подобное фривольство нисколько меня не удивило, даже не тронуло.
— Вы не могли бы ехать чуть быстрее!
Кучер как будто бы кивнул.
Он чуть присвистнул.
Деньги на сей раз я отдал вперёд, так что серая стена замаячила куда быстрее. Мы почти не ехали вдоль тёмного канала, а сразу же свернули. Запетляли меж лавочек «Башмак» и мест, где выделывали кожи.
Почему-то я не мог долго смотреть на Эль… и отвернулся. Свежая зелень «дышала». Она казалась необыкновенно яркой.
Сирень ожила, а золотящиеся липы подпирали небо. Неожиданно скоро, почти что сразу против прошлого раза впереди показался парк. Я увидел озеро. И беседку на искусственном острове, которая делила его с парой опиленных деревьев.
Небольшую лесенку.
Которая уходила в водную гладь…
Поморщившись, я закрыл глаза. И потёр переносицу. Почему-то голова трещала.
Я мельком посмотрел на девушку.
— Ты извини… — проговорила Эль негромко. — Что так получилось с Беллой.
— Ничего такого, — тем же нейтральным тоном. — Это я завязал тот разговор.
— Она рассказ-ала… что-нибудь?
— Что ты танцевала.
Это была всего лишь шутка. Просто фраза брошенная, глядя в окно, но мягкое круглое колено отстранилось. Эль заметно напряглась.
— Я НЕ РАЗДЕВАЛАСЬ. — Меч опасно ударил по кожаной крыше. — Я лишь танцевала в перерывах… И всё!.. Ме-я просил Ариес.
— Я пошутил.
Экипаж проехал мимо чёрных тополей. И, наконец, остановился.
Парк шумел. Звук этот — пусть и негромкий, неожиданно подействовал мне на нервы. Я старался не замечать. Выбрался на мостовую первым и протянул наёмнице руку. Всё ещё очень красная, Эль облокотилась на неё.
… Кроны тополей шумели.
Словно волны озера.
Я зажмурился.
«Никакого великана! Ни великана, ни тролла!»
Передо мною была очень обычная, приземлённая улочка. Немного кустов и несколько деревьев. Серые сырые навесы торговцев и залитая маслом чёрная дверь отеля «У кошки». Несколько женщин неподалёку. Пришлые торговки о чём-то негромко беседовали со знакомой служанкой.
Должно быть, та мыла камни дорожки: подол её был подоткнут, а перед дверью стояло большое ведро.
Взгляд сам собою остановился на белых ногах.
— Ваша знакомая?
«Все трое в одинаковой одежде», — скоро отметил я.
— Просто служанка, — ответил я, вновь глядя на наёмницу. — Молодость красива и без ожерелий. [2]
Я улыбнулся, однако Эль и эту шутку не оценила.
Взгляд её был хмур.
— А что… Что с вашей ногой?
— Старая травма.
Наёмница освободила руку.
Хмурый взгляд сменился задумчивым.
— Вы пошутили?
— Да.
Как человек далеко не глупый я прекрасно понял, что пора признавать свои ошибки. Это лучший способ избежать проблем. Пальцы Эль неспешно с нажимом «пробежались» по моей штанине.
Она вгляделась мне в лицо.
«Неожиданно приятно». Бок мой прижался к её мягкому бедру. Даже через ткань накидки я почувствовал жёсткую полосу ремня.
Экипаж неспешно покачнулся… когда я облокотился на него.
Кучер с интересом…
— Ай… М-м-м-м!.. Ух-х-ШШ!
— Юмор это… Всегда хорошо!
Сустав мой вышел.
Больно!
Будто бы горячее железо влили в кость! Я зажмурился! Ощутил, как проступили слёзы!
Хруст!
Тусклое солнце слепило. Чувствуя, как сердце стучит в резцах, я медленно, очень медленно выдохнул носом. Моргнул и принялся щуриться.
На лице ничего не должно было отразиться.
Эль смотрела.
— Я никогда не видела… Чтобы сустав так срастался.
— Бывает.
Красные щёки и уши.
Шёл Фавоний за нами или нет, но до «Кошки» оставалось всего-то несколько шагов! Я должен был перенести!
— А знаешь, что… я это нарочно сделал, чтобы ты поправила.
Улыбка оказалась очень приметной: обворожительно крупные белые зубы с чуть крупноватыми, выдававшимися вперёд клыками.
— Сейчас мы поднимемся в номер… и СО ВСЕМ там разберёмся.
Спина моя распрямилась. С невозмутимым выраженьем я поднял локоть. Кивнул.
Эль сдалась.
— Как скажешь!
Сжав зубы, я лёгким, воздушным движеньем направил девушку к отелю. Шаг. А затем ещё один. Каждый отдавался болью и теплом… Плечо моё постоянно касалось тёмной ткани.
Я что-то говорил… а Эль отвечала.
Мне припомнился беспорядок, который остался в комнате… Всё это было мелко! Мелко и несуразно.
Эль была очень красива, когда улыбалась.
— Тобр-рый
