пытаясь сосредоточиться и создать знакомый конструкт призыва псевдоарахны.
И в этот момент мелькавшие на асфальте черные тени вдруг слились в единый клубок. Серая масса отделилась от плоскости и поднялась вверх, как волна, расплескивая искры вокруг. А потом с громким шелестом разделилась надвое и снова опала, разливаясь по дороге черными кляксами.
Искажающее марево пронеслось по переулку, обжигая ноги. Под ребрами стало больно и тесно. Сердце забилось так часто, что я невольно прижал руку к груди, точно боялся, что оно вырвется наружу.
Тетка в розовой футболке с криком упала. Длинноволосый вжался в стену дома. А парень с пистолетом, оказавшийся в эпицентре, не удержался и рухнул на колени, отчаянно матерясь.
— Сдохни, сдохни! — проорал он, снова целясь в Самеди.
Быстрым движением я создал начертание, соединив символ металла и тяжести.
Из воздуха над головой стрелка возник здоровенный металлический таз. Звонко громыхнув, он рухнул вниз, метко приземлившись мужику на макушку.
Но прежде, чем Самеди окончательно уложил этот гриб на лопатки, я почувствовал адскую боль в левой руке.
Твою ж мать! Ко мне присосался один из стражей!
Тут до меня донесся спасительный звук вынырнувших из-за поворота машин.
Я с облегчением выдохнул.
Теперь все будет хорошо.
— Барон, назад! Уходим! — крикнул я.
Дважды предлагать не пришлось. Самеди с проворством призрака буквально скользнул к машинам, в то время как ко мне опять подскочил длинноволосый.
И в этот момент с другой стороны переулка я во второй раз услышал шум мотора и визг тормозов.
Барон был уже в полушаге от мерседеса Петра, но остановился и обернулся.
— Уходи, уходи!.. — крикнул я ему. — Я выкручусь!..
В этот миг я и правда почти что верил, что сумею сбежать.
Стараясь не обращать внимания на боль, я от души ломанул шаману под челюсть, потом подскочил и добавил в живот, чтобы тот согнулся в три погибели и дал мне уйти.
А потом я услышал хлопок, похожий на выстрел.
Острая боль иглой впилась мне промеж лопаток. Я сделал шаг — и в то же мгновение электрический разряд прокатился по моему телу. Картинка перед глазами поплыла. Язык онемел…
Полностью теряя координацию, я сложился на дороге и задергался, как марионетка.
Через несколько секунд разряд отпустил меня.
В полубреду, я видел, как размытый силуэт склонился надо мной, чего-то проорал и пнул несколько раз в живот, а потом заехал ногой в лицо. Кровь залила глаза.
Потом кто-то сделал мне укол в плечо, подхватил меня под руки и затащил на заднее сиденье машины. Под рожу предусмотрительно подсунули шуршащий полиэтиленовый пакет — видимо, чтобы не сильно напачкал.
Через пару минут я уснул.
Снилось мне море. Я покачивался на лазурных волнах, растянувшись на надувном матрасе. Щурился на солнце и недоумевал, каким образом мог здесь очутиться.
Потом солнце резко упало из зенита на самую границу между небом и морем, и вода стала красной.
— Это все из-за тебя, — прохрипел мне на ухо голос Самеди. — Из-за тебя упали ангелы!..
Я хотел что-то ответить, но не мог. Пошевелиться — тоже. Море сменилось крошечной черной комнатой, где женщины в черном обмывали мое тело. Они что-то шептали себе под нос, плескали полотенцем в тазу. Чья-то холодная рука на мгновение коснулась моей щеки, и тут все женщины вышли, оставив меня одного в черной комнате. Одинокая свеча на столе чуть покачивала язычком пламени, а из черной тьмы доносился едва различимый речитатив похожий на молитву.
Тут до меня вдруг дошло, что я, наверное, мертвый.
— Аид! — позвал я. Но изо рта вылетел только какой-то нечленораздельный звук. — Аид, ты слышишь? — попробовал я еще раз, но получилось так же плохо, как и в предыдущий раз, только мычал я теперь громче. — Раз уж я помер, пусть меня Харон заберет!..
Яркий луч ударил мне в лицо.
— Просто удивительно, как быстро он приходит в себя, — проговорил незнакомый женский голос. — Позовите доктора. Пусть он решает, что делать.
Свет погас, и я погрузился в абсолютную тьму.
Следующий всплеск сознания был связан с болью.
Она медленно растекалась по телу, окрашивая тьму в красный цвет. Сначала стало жарко. Потом — нестерпимо горячо. Невнятный звук вырвался из моей груди, и в этот раз я осознал, что кричу уже не во сне, а по-настоящему.
И я разлепил глаза.
Одно веко открылось нормально. Второе — лишь до половины. Оно набрякло тяжелым пузырем и выше уже не поднималось.
Я увидел себя на медицинской каталке, в нелепом халате в розовый цветочек до колен. Руки и ноги были крепко зафиксированы эластичными манжетами. От головы и присосок на груди тянулись разноцветные провода к каким-то приборам, перед которыми на белом стуле сидел лысоватый мужчина средних лет в медицинской пижаме.
В первое мгновение я даже чуть было не поверил, что нахожусь в больнице. Но потом окинул взглядом голые каменные стены без единого окна, решетки на дверях и понял, что никакая это не больница.
— Где я? — голос мой прозвучал настолько чужеродно и сипло, что я сам удивился.
Мужчина в пижаме удивленно обернулся.
— В самом деле, просто запредельная скорость регенерации для человека, — проговорил он.
— Где я нахожусь, черт вас подери⁈ — уже громко выкрикнул я, чувствуя, как жжение внутри достигает предела, после которого мне будет трудно сдерживать рвущийся из груди стон. — Что происходит?
Не обращая на меня никакого внимания, доктор посмотрел куда-то вдаль над моей головой и сказал:
— Жизненные показатели у него в норме. Болевой порог почти на шестьдесят процентов выше средних показателей. Двигательная активность медикаментозно снижена до безопасного. Так что в принципе можете переводить его в главный блок, просто через пару часов я зайду и на всякий случай повторю инъекцию.
— Какую… какую еще инъекцию?.. — пробормотал я, пытаясь вывернуть голову и посмотреть, с кем разговаривает лысоватый ублюдок, но не смог
— … А потом начнем процесс подавления жизненных функций, и он будет готов к использованию, — продолжал тот, не обращая внимания на мой вопрос.
— Вы успеете решить этот вопрос до девятнадцати часов? — раздался в ответ, как мне показалось, молодой мужской голос.
— Да, разумеется.
— Хорошо. Только держите ситуацию под контролем. Я постараюсь вернуться к указанному времени, чтобы лично присутствовать на его первой жертве.
— Первой жертве?.. — эхом повторил я. — Что это значит?..
Я услышал звук
