— Раз уж наши дети дружат, идемте на улицу. Познакомимся получше и обсудим все в более спокойной обстановке.
Проскользнула мысль, что неплохо бы собраться вместе на пикник, но я отогнал ее, уж слишком разные взрослые. Взять, например, интеллигентного спокойного Леонида Эдуардовича и отца Чабанова, типичного рабочего, который неизвестно, как себя будет вести подшофе. Или моя мама — и родительница Минаева, которая, с его же слов «подбухивает». И еще ж муж ее придет, который пьяный под забором валялся. Разногласия начнутся с момента, когда захочется включить музыку. У Каретниковых хороший вкус, они будут страдать, и я вместе с ними.
Нет, пусть все идет как идет.
Мы направились к присыпанной щебнем площадке недалеко от курилки, где были окруженные сиренью лавочки. Женщины заняли две, мужчины остались стоять. Качнувшись с пятки на носок, отец взял слово:
— Наверное, я поведу себя непедагогично и непрофессионально, потому что нельзя поощрять подобное, но я выскажусь. — Он хлопнул меня по спине. — Павел молодец. Горжусь тобой, сын! Себя надо отстаивать, а не позволять всякой… шушере над собой издеваться. — Дальнейшая информация предназначалась родителям: — У Павла еще более и менее дела, а вот младший мой, Борис, в слезах из школы приходил. И то замечание в его дневнике, что он побил обидчика — просто бальзам на душу! Так и надо, молодцы, парни. Добро должно быть с кулаками!
Он ударил кулаком по моему кулаку, затем проделал то же с парнями. Присоединились старшие Меликов и Каретников, Чабанов. Мужики поняли. Мама умилялась, улыбаясь. Тетя Ира, похожая на мышь-землеройку мать Димона, тоже. Отец был счастлив.
Он никогда не рассказывал о себе в школе. Возможно, стыдился детства, потому что его травили. И если так, то я осуществляю то, что не смог он.
Родительница Минаева не понимала, что она тут делает. Проблема разрешилась, и ей хотелось домой. Карасиха стреляла глазами, поджимала губы и наконец не выдержала:
— Да! Непедагогично! Какая модель поведения сформируется у наших детей, когда учителя говорят одно, а вы — другое? У них сформируется представление, что грубую силу применять — правильно! Так…
Меликов скривился, вскинул руки и воскликнул с акцентом:
— Молчи, женщина, да! Ты бабу растишь, да? Тэрпилу?
— Позвольте, гражданка! — наехал на нее Чабанов-старший, его тоже звали Дмитрием. — Иногда надо именно так! Кулаками! Если на вас нападет стая диких собак, вы позволите им себя загрызть или будете отбиваться?
Он не заметил, как Борецкий-старший, проходивший мимо, зыркнул на него недобро, а бабушка Пляма — с возмущением, типа, это кого ты назвал дикими собаками? Наших милых деточек? Она даже остановилась, чтобы шагнуть к нам, но Плям потянул ее за руку. Барик же не смотрел по сторонам, плелся позади, повесив голову.
— Ну знаете! — психанула Карасиха. — Саша, пойдем отсюда!
Меликов вдогонку ей крикнул:
— Следи за свой сын! Тряпка растет!
Женщины, включая Гаечку, с неодобрением на него уставились, а он не замечал такой мелочи и говорил, растопырив пальцы.
— Пять дочерей! Один сын! Зато какой!
Рамиль расплылся в улыбке. Когда лишние ушли, я обратился к родителям:
— Товарищи родители! У меня есть к вам просьба. — Все уставились на меня. — Начались уроки. Позвольте вашим детям делать уроки вместе с нами. Коллективно всегда лучше. Кто-то одно понимает, кто-то другое. Объясним друг другу и поможем. И будьте уверены: мы не творим глупостей, не шатаемся по подворотням и не курим. Мы или учимся, или тренируемся.
— Какая замечательная идея! — Голос у мамаши Димона Минаева был хриплым и низким, как у человека, который давно злоупотребляет алкоголем и сигаретами. — А то не знала, что делать. Совсем Дима учиться не хотел.
— Зачем Рамилю так сильно учиться? — не понял Меликов-старший. — Что он, русский что ли? Один сын! Два мужчина в доме! Помощь нужна.
— Тупым быть стыдно, — возразил Рамиль.
Леонид Эдуардович развел руками:
— Как говорится, с кем поведешься.
Постояв минут пять, родители разошлись. Отец пошел со мной и мамой, которая попыталась пожаловаться, что мы с Борисом отбились от рук, но он отмахнулся и сказал, что все в порядке. Интересно, стал бы он вникать в суть проблемы, если бы жил с нами? Или, увидев вызов к директору в дневнике, просто выпорол бы мня и отмахнулся?
Завтра всего пять уроков, пятница, а значит, мня ждет запланированная поездка к бабушке за товаром для друзей, визит к сиротам, тренировка. В выходные — поиск точек сбыта в других городах. В субботу вечером я делаю уроки дома, в воскресенье у нас тренировка в шесть, а с семи до полдесятого — уроки. Будем разбираться, вдруг кто что-то не понял. Но до того друзьям придется поработать дома.
— Рома, зайдешь? — предложила мама отцу, стоя у подъезда. — А то я Борьку прибью. Классная его мне так сегодня выговаривала, словно из-за меня кто-то умер.
Отец качнул головой.
— В другой раз. Пока, Оля! Держи в курсе, если надо шалопаям уши пообрывать.
Он сделал два шага прочь, но вдруг обернулся, прищурился, превратившись из адекватного родителя в злого полицейского, и строгим тоном спросил:
— Оля. Откуда у вас деньги на такие дорогие вещи?
Проснулся! Или он думает, что у его бывшей жены богатый любовник?
Мама растерянно заморгала.
— Заработали…
— Мы сами заработали, — сказал я. — Когда мама болела, возили фрукты в Москву и продавали. Дед и бабушка очень помогли. У мамы не подтвердился диагноз, деньги мы потратили на вещи.
— Молодцы, — пробурчал он и зашагал прочь.
Мы с мамой переглянулись. Чего он опять начал яриться? Из-за того, что мы без него не загибаемся, а вполне себе процветаем? Интересно, как он запоет, когда прибыль скрывать станет трудно? Радовался бы, что алименты платить не надо.
В квартире царило безмолвие, даже телевизор не бормотал. Наташка была в театре, Боря, делавший
