виновато начал начальник смены. — Простите, но согласно системам охраны во дворец никто не проникал…
И говорил он так громко и басовито, что несчастная голова Эдварда незамедлительно отреагировала на звуки. Император тихо вздохнул и потер виски. Заметил сочувствующие взгляды охранников и усмехнулся. Хорошо еще, что почти все слуги на ночь уходили из дворца, а те, кому выпадало дежурить ночью, спали в дальнем крыле и попросту не слышали звуки сирены.
Все еще раздумывая над случившимся, он отошел к окну, нога за что-то зацепилась, снова раздался грохот, а Эдвард радостно воскликнул:
— А, вот же она!
Охранники разом кинулись к императору:
— Кто?
— Преступник?
— Преступница?
Император отмахнулся и поднял бутылку. Открутил пробку, с наслаждением приник к прохладному горлышку…
— Что происходит?! — закудахтал кто-то. — Что за ужасный шум?
От неожиданности он дернулся, вода пролилась. Эдвард бросил взгляд на двери, в которых застыла, прижимая руки к груди пышнотелая женщина в ночном халате с папильотками в волосах. Он не сразу узнал миссис Клавдию, с которой встречался только раз в год, на церемонии присяги “Гаратнов мира” а узнав, принялся отряхивать толстовку, пытаясь сохранить инкогнито. Не хватало еще, чтобы главная сплетница Оскнафорда видела его таким. Странно, что она вообще делает во дворце, еще и ночью. Кстати, интересно, а который сейчас час?
— Уже давно за полночь! Грохот! — миссис Клавдия приложила пухлые ручки к груди и закатила глаза. — Вы же наверняка разбудили несчастных детей!
И она с таким придыханием проговорила: “Детей”, что всем — и императору в том числе стало неловко. Где-то мысль мелькнула — откуда во дворце дети, в особенности у служащих, но мозг отказывался работать. Хотелось рухнуть на пол и закрыть глаза. Главное — не выпускать больше бутылку с минеральной водой из рук.
А тьютор, чувствуя себя в центре внимания, продолжила патетически. Да так, что любая прима, которым доставались роли в трагедиях, прославляющих Отечество, повыдирали бы себе волосы от зависти.
— Бедные дети, у них такой стресс! Их разлучили с родителями! Бросили здесь! Даже не подготовив достойные комнаты.
В ушах снова зазвенело. Император вымученно посмотрел на охранников, те — на него. И вдруг Эдварда осенило. Дети. Картина. Пакости. Звонкие мальчишеские голоса.
— Где, говорите, испуганные дети?
— Какая вам разница! — фыркнула тьютор. — Я не позволю, чтобы… ой, Ваше величество!
Последнее мадам Клавдия изумленно выдохнула и сразу же склонилась в очень глубоком реверансе. Вернее, рухнула на колено, поддерживая так и норовившие разойтись полы халата.
— Простите, я вас… но вы…
— Доброй ночи, — Эдвард сделал знак встать. — Так где, говорите, разместили детей?
— В крыле, где обычно проходят саммиты, ваше величество. Бедные крошки…
— Они — подростки возрастом от тринадцати до пятнадцати лет, и некоторые из них даже выше меня, — оборвал ее император, делая знак охранникам следовать за ним. Миссис Клавдия засеменила следом.
— Вы даже не представляете, ваше величество, как они польщены оказанной вами честью…
— Представляю, и скоро их потрясение достигнет небывалых высот! — усмехнулся Эдвард.
Глава 10
Как и ожидалось, Боллинброк и его приятели проиграли. “Верю-не верю” — игра дипломатов, где нужно уметь блефовать и всегда сохранять спокойствие. И первое, и второе дочь Эмбер Дарра умела делать виртуозно. По крайней мере ей так казалось. Вот и сегодня, она первой сбросила все карты, оставив внука премьер-министра коварного Альвиона “с погонами” — двумя тузами, которые он с досадой швырнул на стол.
— Вы выиграли, — процедил он.
Остальные мрачно переглянулись и тоже побросали карты.
— Итак, какое желание? — мрачно поинтересовался юный Стенхоуп.
— Желаете услышать его прямо сейчас? — изумилась девочка.
— Не люблю копить долги, — он вскинул голову, став очень похожим на знаменитого деда.
— Ладно, — Алекс задумалась, пытаясь решить, чтобы такое придумать, а потом коварно улыбнулась. — Придумала! Вы принесете мне из картинной галереи портрет Эдварда IV!
Её слова были встречены потрясенным молчанием.
— Зачем он тебе? — недоверчиво спросил Мэттью.
— Просто, — пожала плечами Алекс.
— Но… это же кража, — возразил племянник первого секретаря.
— Нет. Мы же не будем выносить картину из дворца. Просто позаимствуем, а потом вернем! Или вам слабо?
Последние слова оказались решающими. Стенхоуп переглянулся с друзьями, те кивнули.
— Во дворце полно слуг.
— Они разойдутся к десяти вечера, — подсказал племянник первого секретаря.
Боллинброк строго взглянул на него:
— Сведения точные?
— Обижаешь!
— Ладно… тогда… — он покосился на Алекс, гадая, можно ли продолжать при ней.
— Я не собираюсь стучать, — оскорбилась она. — Одно дело — придумать трудное желание, и совершенно другое — вставлять палки в колеса! Это — низко!
Стенхоуп кивнул.
— Отбой в десять, ждем, когда миссис Клавдия ляжет спать, и встречаемся здесь, — тихо предложил Боллинброк, оглядывалась на Лавинию.
Та вместе с подругой всю игру демонстративно игнорировала остальных, хотя лицо каждый раз при взгляде на сперницу перекашивалось от злобы. Привыкнув быть в центре внимания, она не могла смириться с тем, что кто-то оказался популярнее ее. Особенно если у этого “кого-то” были розовые волосы. Алекс даже опасалась, что именно Лавиния наябедничает миссис Клавдии.
Девочка шепотом поделилась опасениями с Мэттом, но тот только пожал плечами:
— Вряд ли она рискнет.
— С чего ты так уверен?
— Потому что Лавиния — это новые деньги, — улыбнулся парень, и видя недоумение на лице собеседнице пояснил. — Ее родители — звезды шоу-бизнеса. Мать — певица, отец — актер. Они получили дворянство за заслуги совсем недавно и теперь всеми силами пытаются стать своими для нас.
— Круто, — настроение испортилось. — выходит, и я для вас…
— Не, ты другое. Макленбургские — древний род, так что, ты по положению гораздо выше ее, хоть твоя мама… — он осекся. — извини.
— Нет, договаривай! — разозлилась Алекс. — Скажи, кто моя мама.
Мэтт смутился:
— Понимаешь, для всех этих аристократов, брак твоих родителей — мезальянс… Но это не лишает тебя всех наших привилегий, вот Лавиния и завидует, что ты оказалась впереди нее.
Алекс озадаченно нахмурилась, а потом отмахнулась, решив чуть позже разобраться со всеми этими аристократическими премудростями. К тому же среди похитителей портрета разгорался спор. Племянник первого секретаря настаивал, что идет с друзьями.
— Зачем? — возмутился Боллинброк.
— Отключить сигнализацию. Я знаю код. Дядя как то при мне вводил его.
Друзья переглянулись, Стенхоуп кивнул:
— Заметано.
Они пожали друг другу руки.
— Дети, дети! — почти сразу же раздалось противное кудахтанье за спинами. — Пора ложиться спать.
Мальчишки закатили глаза, а Лавиния с подругой хихикнули. Мэттью виновато посмотрел на Алекс:
— Зато она действительно любит детей.
— Не оправдывайся, — отмахнулась девочка, вдруг вспомнив госпожу Львофф.
Та тоже якобы любила Алекс. И мамин виски, которым лечила
