class="p">– Там кто-то стоит, – сказала она испуганно. – Кому он машет?
Фуке внезапно безо всяких церемоний схватил её под мышки и втянул в комнату.
– Ай! Ты чего?!
– Он машет мне, – сказал он совершенно незнакомым голосом, жёстким и твёрдым. – Слушай меня внимательно. Сейчас поднимется тревога.
1
– Всё равно тревожно мне, – сказал Жак. Смотрел он при этом не на Питера и даже не на Аслана, а в стену перед собой. – Тревожно и непонятно.
– Жак, не преувеличивай, – сказал эвакуатор. – Ничего здесь тревожного нет.
Питер сделал движение головой, будто ворот рубашки был ему тесен, скорчил рожу, отчего жилы на шее проступили на мгновение, затем кашлянул и спросил кротко:
– Что тебе непонятно, Жак? Аслану вот всё понятно. Да же, Аслан?
– Да, – подтвердил эвакуатор. – Мне всё понятно. Я такой.
Жак перевалился в кресле, сдвинул зубочистку из одного угла рта в другой и уставился на Питера. Тот смотрел прямо и глаза не отводил.
– У нас конференция, – сказал Питер мягко. – Я читаю доклад в секции по древним. Доклад, прямо скажем, сенсационный. Я два года материалы собирал, это мой первый доклад на таком уровне. Вся Сорбонна, три министерства, восемь комитетов, пять школ. Цвет нации. И Нони согласилась мне помочь. Украсить собой моё выступление.
– Нони, – горестно повторил куратор королевской службы поставок.
– Мадемуазель Горовиц, – поправился Питер. – Или даже мисс, точнее.
– Что тебе, жалко, что ли? – напрямик спросил Аслан. – Тем более она не твоя собственность, если ты не заметил. А свободный человек, пусть даже и древний.
Жак кивнул.
– Я знаю, что она не моя собственность. Но манипулировать людьми в своих корыстных интересах – это низко.
Питер и Аслан медленно переглянулись с одинаково изумлённым выражением.
– Ты слышал это? – серьёзно спросил Питер у эвакуатора, оглядывая потолок и стены, будто ища что-то. Лейтенант эвакуации кивнул.
– Да, вроде слышал, – ответил он. – По-моему, тот же голос, что получает конфиденциальную служебную информацию в обмен на отсрочку чужих кредитов.
– Да, и тот, кто выбил у меня скидку.
– И кто занял большую комнату.
– И, кстати, до сих пор не заплатил.
– Ну потому что он ведь друг.
– Да, а друзьями манипулировать это низко. Как мы выяснили.
– Нет, про друзей он не говорил, он говорил про людей.
– А, то есть друзья это не люди.
– Да какие же это люди? Это друзья.
– Вы знаете, это важное открытие, коллега. Исключительно.
– Дарю его вам, коллега. Мне не жалко. Сделайте доклад.
– Обязательно, коллега. Кстати, вы мне поможете с докладом, коллега?
– Не вижу этому никаких препятствий.
– Это не сочтут манипуляцией?
– Ни в коем разе. А если сочтут, то мы ему навтыкаем.
– А вот это уже манипуляция.
– Вы как всегда правы, коллега. Каюсь.
– Хватит, может, – сказал Жак, но голос у него уже был другой.
– Ну что тебе, жалко, что ли? – повторил Аслан. – Тем более он инвалид. Временно. Пусть ему присвоят ещё одну докторскую степень.
– Вообще-то нет, – сказал Питер, потирая нос здоровой рукой. – Ну то есть да, присвоят, но не за доклад. Для степени нужны публикации, статьи и монографии, нужна сама работа…
– Диссертация, – уточнил эвакуатор.
– Да, диссертация. А это конференция, а материалы конференции даже за публикацию не считаются.
– Ну и порядки у вас в Академии, чёрт ногу сломит, – сказал Жак. – Тогда я тем более не понимаю, зачем она тебе.
– Знаешь, я тоже перестал понимать, – сказал Аслан. – Уж не манипулируешь ли ты тут нами? А, Жак, как ты думаешь? Может, ему навтыкать?
– Академия, чтоб вы знали, финансируется короной, – объяснил Питер. – Средства выделяются именно по результатам вот таких вот закрытых конференций. Там сидят люди из министерства финансов, отвечающие за науку.
Жак мрачно покивал.
– Мечта, а не должность.
– Поэтому нужно из доклада сделать эффектус. Так мне сказали.
– Что-что, не понял? – переспросил эвакуатор.
– Доклад-эффектус. Надо в яркой и доступной форме показать нужность и важность того, что ты исследуешь. Тогда на твоё направление Академии дадут денег, и ты сможешь работать ещё год, а то и два. Потом опять конференция.
– Постой, постой, – сказал Аслан. – То есть, получается, неважно, чем ты на самом деле занимаешься? Главное – это эффектус? Яркий и доступный?
– Конечно, важно. Того, кто не занимается настоящей наукой, его просто не допустят до конференции и не дадут сделать эффектус. А министерские – они в науке не понимают, но формально последнее слово за ними. Как-то так.
– Принцип равновесия, – кивнул Аслан. – Угар познания против здорового невежества.
–Да, да, – желчно произнёс Жак. – И чтобы до них надёжнее дошло, как важно исследовать древних, а не сообща и врозь разворовывать то, что от них осталось, ты хочешь показать им красивую и якобы древнюю женщину. Ты их совсем за идиотов держишь, что ли?
Питер не нашёлся сразу, что сказать. Секунду он сидел с позорно открытым ртом и крайне неубедительно делал вид, что набирает в грудь воздуха, и тут снова вмешался эвакуатор.
–Я не знаю точно, – сообщил Аслан, – но вообще-то красивая женщина – это очень хороший метод для втолковывания своих идей. Почти такой же хороший, как куча детишек, безгрешных и неизлечимо больных.
– Хотя лучший эффектус – это хороший удар в лоб, – свирепо закончил лейтенант, и тут же изобразил этот самый удар. Кресло, на котором он сидел, затрещало.
– Удар в лоб – это ненаучно, – вежливо сказал Питер.
– Наоборот, научно, – возразил эвакуатор. – Наши учителя в Эколь Нормаль учили нас мыслить прямо и экономно. Выходить за рамки условностей, кратчайшей дорогой к цели. Это она и есть, кратчайшая дорога.
И снова ударил воздух, уже другой рукой.
– Конечно, это касается только тех, кто сумел закончить.
Жак не обратил внимания на этот выпад.
– Тогда получается, всё, что эти чиновники будут помнить, это Нони. Про древних они забудут сразу, как её увидят.
– Ты совсем их за идиотов держишь, – ответил Питер язвительно, хотя в душе его царило облегчение. – Они же всё-таки неглупые люди, отвечают за науку.
– Научный доклад с украшением, – сказал Аслан. – По-моему, очень достойно. Чем плохо?
– Тем, что я этого не хочу, – мрачно ответил Жак.
– Нони сама всё решила. И ты знаешь, что именно.
– Знаю, знаю. Пит просто пользуется тем, что я не могу с ней говорить прямо, без переводчика. Без него то бишь.
– Как ты смеешь такое говорить? – возмутился Питер. – Ну и вообще. Почти месяц так-то прошёл, мог бы изучить язык.
– А! – Жак махнул рукой. – Ну вас. И как ты вообще собираешься приплести её к своему дурацкому эффектусу?
– Мой доклад не дурацкий, – с достоинством ответил учёный. – Он перевернёт все
