не стала приставать и спрашивать: «А если подумать?»
Но попрощаться всё-таки надо. Поэтому скажу «Прощай!» своей комнате. Что ж, прощай, кровать! Короткая, но, в общем, удобная. До свидания, шкаф! Узкий и тесный. Прощайте, стул и стол, прошу вас никого к себе не подпускать. Помните, что вы только мои. Дорогая лампа, можешь отдохнуть – тебя никто долго не побеспокоит. И, конечно, прощай, моё любимое окно с морем. Тёплым и родным.
Как я без тебя?
Глава шестая
Крокодил и марафон
Аэропорт Домодедово, 8 сентября, 18:30
Это только кажется, что дорога – идеальное место для болтовни, но на самом деле поговорить о чём-то важном совершенно невозможно. В такси не хочется развлекать водителя, в электричке шумно, в аэропорту вроде бы куча времени, но то ли толпы пассажиров мешают, то ли голос, объявляющий рейсы, нашего завуча напоминает – не знаю. Так что мой план вытрясти из мамы историю знакомства с Микой, чтобы узнать, до Инны он появился или после, – провалился. Имею я право знать? Или это не моё дело?
Нет, конечно, кое-что важное из прошлого всё-таки выяснилось. Например, то, что Галя и Валя теперь живут не в Мурманске. Я нисколько не сомневалась, что мы летим туда, и, не найдя его на табло, ужасно обрадовалась, но оказалось, что бабушка и дедушка ещё пять лет назад переехали в Апатиты. Про это я совсем ничего не знала, как эта история проскочила мимо меня, вообще непонятно – и Галя ничего не рассказывала, хотя несколько раз к нам приезжала, и папа почему-то молчал: север и север, а ка кой – не важно.
Если бы открытки обычной почтой отправляли, то тогда сразу было бы понятно, что город изменился, а в телефоне адреса короткие: Ба Га, Дед Вал – попробуй догадайся, кто где живёт. А вообще, странная у нас семейка. Пока сам нос не сунешь в старые фотки, не сопоставишь шапки-куртки-даты, ничего не узнаешь. Всё шито-крыто.
Получается, мы все из Мурманска уехали. По очереди. Мы с папой первые, потом мама, последние дедушка и бабушка. Значит, нашу квартиру не увижу. Жаль, интересно было бы посетить музей детства.
Аэропорт Домодедово, 8 сентября, 19:10
Когда мама ушла за кофе, подсел какой-то псих.
– А что это вы всё пишете и пишете? Наверное, роман? Вам персонажи не нужны? Куда летите?
Хотелось ему сказать, что куда лечу – сама только сейчас узнала, но не стала. В таких случаях лучше молчать – чемоданы целее будут. И героев мне хватает. И главных, и не очень.
А правда, куда я лечу?
Аэропорт Домодедово, 8 сентября, 19:25
Запрос: Апатиты
Ответ: Кольский полуостров, озеро Имандра, горы Хибины, 10 школ, апатитовая фабрика, аэропорт, музей минералов. Население 55 000. Средняя годовая температура +0,5.
Неееееет! Всего полградуса?!
Аэропорт Домодедово, 8 сентября, 19:50
За окном, то есть за оконной стеной, парковка самолётов. Один из них наш. За самолётами – лес, за лесом – Москва. Хорошо, там ни родных, ни знакомых. В гости ни к кому не хочу.
Завуч приглашает пройти на посадку.
Небо, 8 сентября, 20:40
Облака то как рассыпанный попкорн, то как сахарная вата, то как растаявшее мороженое, а закат…
А закат из иллюминатора – как горящая Антарктида.
впереди облака,
позади облака,
куда я лечу?
куда?
Небо, 8 сентября, 22:15
Приземляемся. В иллюминатор ничего не видно. Ни гор, ни озера. Темнота и огни города. Почему-то немного страшно. Маме, кажется, тоже. Съёжилась и закрыла глаза. Я ей не завидую: меня ждёт кровать, а её – этот же самолёт. Ей в Москву срочно надо, а оттуда – вернуться к Микаэлю проекту.
Между рейсами два часа, но она успеет – до Гали на машине примерно 20 минут. Ночью пробок нет, поэтому, может, и быстрее. Мама оставит меня у подъезда и сразу поедет обратно в аэропорт, поэтому к Гале заходить не будет. Но даже если бы у неё была куча времени, то она всё равно бы не зашла, потому что они не дружат.
Галя вообще не сильно дружелюбная – она не любит не только маму, но и Инну, на меня тоже всё время ворчит. Вот деда Валю она точно любит. Ну и папу, наверное. Но без обожания. Вот такая у неё Строгая Любовь.
Апатиты, 8 сентября, 23:15
Подъезд встретил кромешной темнотой. Только на третьем этаже тускло сиял просвет открытой Галиной двери. Галя была уставшая и грустная. Затащив чемодан, она буркнула:
– А где мать?
Я ответила, что она в такси, с Винни. Галя вяло уточнила:
– Мужик, что ли, новый?
Не дождавшись ответа, повела в комнату. Раскладной диван. Зелёные занавески. Люстра с колокольчиками. Холодная подушка. Почти ледяная. Что-то я от холода отвыкла. Здесь так везде? Или это из-за открытой форточки?
Апатиты, 8 сентября, 23:37
Думала, свалюсь и сразу отключусь, но что-то никак не получается. Или аэропортовский кофе так бодрит, или кровать неудобная. Не, скорее, впечатления бурлят, в журнал просятся.
Север просто убил. Наповал. Обычно самолёт встречают усталые-восторженные-нетерпеливые-слезливые-приставучие или просто скучные люди, но здесь в толпе встречающих выделялись несколько пижам-кигуруми: один взрослый тигр и несколько маленьких жирафов. Сначала я подумала, что они что-то рекламируют, и приготовилась получить какую-нибудь дурацкую листовку, но оказалось, что они не на работе, а, как и все, кого-то ждут. Когда один из жирафят заорал: «Мама, мама!», я чуть не заплакала – было ужасно трогательно.
Не успела я предположить, что это просто чья-то странная семейная традиция встречать мам в пижамах, как у выхода мы наткнулись на кигуруми-кита, продающего северные сувениры. ОК, подумала я, наверное, они вместе: один торгует, остальные встречают. Но когда мы сели в такси и водитель оказался кигуруми-Винни-Пухом, мы с мамой испуганно переглянулись и одновременно толкнули друг друга в бок. В шоке была даже она, пресекающая любые переглядки и смешки по поводу внешности и надрессировавшая меня так, что, если мимо вдруг пройдёт говорящая лошадь, я даже не моргну.
Таксист, как и все таксисты, был ужасно разговорчивым. Сначала он поздравил нас с «праздничком» и мы, как вежливые люди, сказали спасибо, но потом мама всё же набралась храбрости и спросила: а какой может быть праздник 8 сентября?
Таксист внимательно посмотрел на нас в зеркало и сказал:
– Как какой? День города! А вообще-то
