же, сдержанно откланявшись, поспешил к уже облюбованному столику в дальнем конце зала. Однако надолго там не задержался, а, после нервного колебания, направился к администраторскому телефону.
Москва. Военно-воздушный атташат при посольстве США.
Апрель 1961 года
Звонок, прозвучавший в разгар шаманского познания военно-воздушным атташе Малкольмом жизненного пути русского полковника, неожиданным назвать было трудно.
— И чем же вы хотите утешить меня? — спросил полковник, прежде чем услышал голос собеседника.
— Здесь — Австриец, сэр, — прибег Дэвисон к своему давнишнему оперативному псевдониму, как прибегал к нему всякий раз, когда приходилось звонить из интуристовских, неусыпно прослушиваемых отельных телефонов.
— Это я понял, излагайте суть.
— Гости уже за столом, и я даже успел засвидетельствовать свое почтение.
— И как же воспринял ваше появление Британец?
— Взволнованно.
Формулировка показалась атташе странноватой, однако никаких уточняющих вопросов с его стороны не последовало.
— Не думаю, чтобы он обрадовался вашему появлению у своего стола.
— Не мог же я проявить невежливость, не засвидетельствовав своего почтения.
— Считаете, что Алекс способен оценить этот жест?
— Во всяком случае, он понял, что мы тоже заинтересовались им и что в вопросах сотрудничества мы с британцами союзники.
— Что ж, продолжайте «волновать» их обоих в том же духе, — проворчал Малкольм, произнося большую часть фразы уже после того, как положил трубку на рычаг.
Итак, вернулся он к досье на Пеньковского, куда же направляет перст судьбы нашего будущего агента? Ага, как и водится в подобных случаях, последовала учеба в Военной академии им. Фрунзе, затем Военно-дипломатическая академия, прослывшая, как выражаются русские, «кузницей» разведывательных кадров, давно работающих по всему миру под дипломатическим прикрытием…
Ну а сам Пеньковский по-настоящему дебютировал в 1955 году, в Турции, где он числился старшим помощником военного атташе при советском посольстве, а в действительности испытывал себя в должности резидента ГРУ. Правда, судя по всему, испытание, как и сам дебют, оказалось неудачным. Однако главная загадка не в этом.
До сих пор остается неясным, из каких именно побуждений Олег Пеньковский искал тогда связи с американской разведкой — вот что интригует. Если таким образом он провокационно «подставлялся», тогда выглядело это слишком примитивно; если же, в самом деле, старался наладить конспиративную связь, пытаясь перевоплотиться в платного агента ЦРУ, тогда его способ добиться вербовки может служить образцом профессиональной тупости.
Можно лишь удивляться, что каким-то образом он сумел тогда уцелеть. Возможно, этому способствовала жесткая инструкция, направленная руководством ЦРУ всем военным разведчикам, работающим в посольствах стран НАТО: воздерживаться от каких-либо деловых контактов с резидентом ГРУ Олегом Пеньковским. То есть косвенно, само того не желая, руководство американской разведки спасло Пеньковского еще и от провала, который мог быть спровоцированным то ли внутренней службой безопасности ГРУ, то ли агентурой КГБ.
Но если советская разведка знала об этом, как говорят русские, «волчьем билете», выданном их турецкому резиденту американской разведкой, значит, должен был знать о нем и полковник Пеньковский. Тогда возникает вопрос: как, при такой гиблой репутации, русский шпион решился прямо здесь, в Москве, налаживать канал связи с иностранной разведкой посредством насквозь «просвечиваемого» американского посольства?!
Понимая, что найти ответ на эти свои вопросы в досье Пеньковского он не способен, атташе решил вернуться к ним позже, а пока что отлил себе из «неразлучного» термоса кофе, насладился несколькими глотками его и… вновь обратился к досье. Все это конечно же любопытно, сказал он себе, но все же хотелось бы знать, как у Пеньковского сложились отношения с давно возведенным в маршалы Варенцовым, его давнишним покровителем.
…Ага, составитель досье утверждает, что после войны эти двое на какое-то время потеряли друг друга из вида. Но затем, где-то в средине 50-х, полковник Пеньковский каким-то образом напомнил о себе фронтовому покровителю, и тот, уже будучи начальником Главного артиллерийского управления Министерства обороны, помогает ему занять должность начальника одного из курсов академии им. Дзержинского. Той самой, что давно прослыла главным «рассадником командных чекистских кадров».
И здесь же, на широких полях машинописного текста, прочитывалась пометка Дэвисона: «Установлено: с января 1961 года маршал артиллерии Сергей Варенцов является командующим ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск. В мае этого же года он повышен в чине до главного маршала артиллерии. К тому же он — депутат Верховного Совета СССР».
«Допустим, так оно и есть на самом деле. Но что дают нам эти факты? — задался целым ворохом вопросов атташе. — Может, нам вообще не стоит размениваться на вербовку полковника Пеньковского, а сразу же взять в разработку главного маршала артиллерии? Не для того, ясное дело, чтобы превратить его в еще одного русского агента. В этом пасьянсе ставки повыше. Не следует забывать, что из маршалов порой получаются отменные диктаторы. Правда, не только из маршалов… Хотя подобные чины всегда оказываются ближе всех к престолу. Как, впрочем, и к эшафоту…».
Он тут же извлек из ящика письменного стола пустую папку и крупными буквами начертал на ней: «Маршал Варенцов. Операция «Правитель». Полковник прекрасно понимал, что добро на подобную операцию можно будет проводить, только получив согласие не только высшего руководства разведки США, но и кого-то из высшего руководства страны, по крайней мере, госсекретаря, или кого-то очень влиятельного из сенаторов. Однако проблема заключалась не в этом.
Сначала маршала следовало завербовать, что будет очень непросто. Затем убедить его в необходимости совершить «марш к престолу», на пути к которому понадобится создать целую организацию, с помощью которой прибегать то ли к «кремлевскому» заговору, то ли к откровенному военному путчу. Но перед этим понадобится убедить высоких кураторов из сената или близкого окружения американского президента, что маршал в самом деле «именно тот человек», ради которого стоит по-настоящему, в стратегическом плане, рискнуть.
Поддавшись идее формирования «штурмовой группы», в задачу которой войдет захват высшей власти в Союзе, Малкольм тут же, на листике «для резолюций», написал: «Составление предварительного списка группы поручить Пеньковскому. Попутно выяснить, в каких отношениях Пеньковский пребывает с начальником Шестого главного управления КГБ, Управления военной контрразведки генералом Ивашутиным и начальником Главного управления разведки Генштаба, генералом армии Серовым. Особенно со своим шефом Иваном Серовым».
Малкольма не зря считали лучшим знатоком «разведывательно-контрразведывательной иерархии» России. Он действительно обладал внушительной картотекой-досье, в которую вносил все новых и новых «клиентов». Причем изучение этих, как атташе называл их про себя, «бирок из агентурного морга», постепенно превращалось в его хобби. Вот и сейчас он поставил перед собой цель: собрать сведения обо всех высших чинах из окружения Пеньковского. Обо всех значимых фигурах, с которыми он контактирует.
Да, кому-то там, в Вашингтоне или в Европейском
