остальным, он указал на очевидную связь между Солнцем, временами года, а также Луной, приливами и менструациями. Он утверждал, что, приняв во внимание «соединения планет» и «указания небесных тел», можно разработать действенный метод предсказания будущего – такой, который помогал бы крестьянам определить лучшее время для вспашки земли, сева и сбора урожая, мореплавателям – для спуска на воду, докторам – для разработки лекарств и который можно было бы, следовательно, проверить опытным путем[220]. По этой причине Абу Машар считал астрологию важной наукой, которая могла и даже обязана была послужить примером всем остальным.
Еще одной важной фигурой был математик аль-Баттани (ок. 858–929). Именно он первым заменил использовавшиеся еще в Древнем Вавилоне знаки зодиака, отражавшие движение Земли вокруг Солнца, на так называемые дома, отражавшие движение планеты вокруг своей оси. Предполагалось, что вычисления домов позволили последователям аль-Баттани рассказывать своим клиентам не просто об их важнейших качествах, но и о сферах жизни, в которых они могли стать наиболее успешными. Как это часто случается, до нас сохранились предсказания, касающиеся жизни великих людей. Так, ожидалось, что соединение Сатурна и Юпитера, предсказанное на рубеже 1006–1007 годов, принесет конец халифату, знаменует время руин, разрозненности и голода, а возможно, даже упадка мусульманского мира и возвышения немусульманской цивилизации[221].
К тому времени процесс движения астрологического знания с запада на восток обратился вспять. Спустя 400 лет после Мухаммеда первые европейские университеты стали обращаться к арабским источникам, чтобы восстановить утраченные знания. Труды Абу Машара были переведены на латынь дважды. Но, возможно, еще более важная веха – путешествие такого светоча, как Герберт Орильякский (впоследствии, в 999–1003 годах, – папа Сильвестр II) в Испанию. Целью было приобрести некоторые астрономические – что в те времена значило астрологические – труды. В 1184 году испанский астролог и клирик Иоанн Толедский посеял панику своим письмом к папе Луцию III. В нем предсказывалась ужасная катастрофа, которая случится 23 сентября 1186 года, когда все планеты объединятся под знаком Весов. Придут ветер и ливень, засуха и голод, мор и землетрясение. Воздух почернеет, и раздастся страшный голос, который поразит сердца людей. Прибрежные города заметет песком и землей. После таких вестей константинопольский император заложил окна в своем дворце. В Англии архиепископ Кентерберийский объявил всеобщий день искупления. Людской страх не утих даже после того, как в назначенную дату ничего не случилось; дату конца света продолжали откладывать, и то и дело возникали новые варианты этого письма.
Среди мыслителей, которые тратили время и силы на установление связи между небесными событиями и тем, что происходит на земле, – Томас Бекет и Роджер Бэкон. В XII веке работа Псевдо-Птолемея «Сто изречений» (Centiloquium) была переведена на латынь шесть раз, и на сегодняшний день существует более 150 рукописей, содержащих этот текст[222]. В «Рае», третьей части «Божественной комедии», Данте упоминает астрологию 1431 раз. Но верили в астрологию и подчиняли ей разные сферы своей жизни не только образованные круги. Она оказала влияние и на простых людей – например, когда батская ткачиха из «Кентерберийских рассказов» Чосера говорит о своем характере и жизни, она рассказывает, какие планеты были видны в момент ее рождения:
Дух боевой мне Марсом был отмерен,
Чувствительность – был щедрый дар Венерин.
Венера мне дала в любви покорство,
А Марс – в любви и крепость и упорство.
Мой прадед – Минотавр, и предок – Марс мой.
Зачем любовь грехом сильна, коварством?
Звезда моя велит неугомонно
Не подавлять того, к чему мы склонны,
И гостя доброго всегда с охотой
Пускаю я в Венерины ворота.
Ни одного не пропущу я мимо.
От Марса на лице моем решимость.
Другое место нужно ль называть,
Что укрепила Марсова печать?[223]
Один современный астролог видит в этой цитате «диалектику между Венерой и Марсом, которая прекрасно демонстрирует ее характер и ее сложное отношение к жизни, и особенно к мужчинам»[224].
Некоторые астрологи также были врачами. Они пытались установить связь между знаками зодиака и четырьмя темпераментами: сангвиник, холерик, меланхолик и флегматик, – чтобы определить, кто выживет, а кто погибнет. Другие проводили параллели между шестью планетами (Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце, Венера, Меркурий), Луной и шестью крупнейшими мировыми религиозными группами: евреями, халдеями, египтянами, христианами, мусульманами и теми, кто поклонялся Антихристу. По меньшей мере один ученый пытался угадать, какую сексуальную позицию будет предпочитать мальчик, родившийся под знаком Венеры (оказывается, позу наездницы)[225]. Другой, ученый-энциклопедист Джероламо Кардано, как говорили, предсказал собственную смерть в 76 лет и, чтобы доказать свою правоту, покончил с собой в этом возрасте[226]. Третий вывел, что ислам, появившийся под влиянием Юпитера и Венеры, был обречен просуществовать 693 года, и не годом более. Когда же назначенный год прошел, астролог остался в недоумении[227].
Астрология и астрологи впитывали различные культуры – греческую, арабскую, персидскую, еврейскую и многие другие. Зачастую пересекаясь с другими методами предсказания будущего, например некромантией, астрология повышала свой статус и обретала новых поклонников. Вероятно, пиком ее влиятельности следует считать Возрождение. Ни один уважающий себя правитель не обходился без одного или двух астрологов. Папа Урбан VII, королева Елизавета I и король Филипп II Испанский держали астрологов при дворе и советовались с ними. Университетские библиотеки отражали интерес к астрологии, и многие профессора занимались ею. Следует также отметить, что некоторые понятия из астрологии прочно вошли в наш язык. Конъюнкция, оппозиция, гороскоп, аспект, лунатик, «родиться под счастливой звездой», «так сложились звезды», mercurial, bovine, saturnine, martial, jovial[228], даже выражение «мазл тов» (поскольку mazal означает на мишнаитском иврите «созвездие») – все эти слова и выражения отражают то глубокое влияние, которое оказала астрология.
Иоганн Мюллер фон Кенигсберг, или Региомонтан, самый влиятельный немецкий ученый своей эпохи, называл астрологию «наиболее верной посланницей бессмертного Бога», который «повсюду расположил пышущие звезды, знамения будущих событий»[229]. Даже Мартин Лютер публично заявлял, что, хотя астрологи могут ошибаться, сама наука не только угодна Господу, но строится на крепких разумных основаниях[230]. Его самый знаменитый последователь Филипп Меланхтон при помощи астрологии доказывал богоизбранность Лютера. К такому выводу он пришел, проявив должную изобретательность (и по сей день точные дата и час рождения Лютера остаются загадкой)[231].
Астрологию отделяет от методов, обсуждаемых выше, то, что, подобно современной науке, она не требует перехода в измененное состояние сознания. В расчет
