и жолнеров пана старосты саноцкого, выслали из Москвы в крепость Кострому, от столицы в 54 милях, на подводах. Лошадей ни ему, ни челяди не возвратили, а пана старосту саноцкого присоединили к пану воеводе, отцу его.
Дня 10. Пану Тарло, хорунжему пшемысльскому, также первый раз позволили быть у пана воеводы.
В тот же день выезжал царь за город в монастырь и ночевал там.
Дня 11. Там же царь в день Спасов[212] купался в реке. Обычай их таков, что каждый в тот день должен искупаться, по крайней мере, совершить омовение в память Христа Спасителя. Там же царь угощал бояр и стрельцов, которые его провожали на тысяче коней. Сам он верхом ехал, а карета за ним шла о шести лошадях, которых вели за поводья.
Дня 14. Панов Стадницких двух, Мартина и Андрея, а с ними пана Немоевского, пана Вольского и пана Корытку отослали в крепость, называющуюся Ростов, от Москвы в 35 милях, но там они недолго были, ибо их потом послали в другую крепость.
Дня 16. Загорелись кузницы, и сгорело их пять, из-за чего были мы в тревоге, думая, что это сделано намеренно, для какой-нибудь свары, ибо кузницы располагались перед двором пана воеводы.
Дня 17. Пана старосту саноцкого, брата царицы, с оставшейся челядью и лошадьми перевели к пану воеводе.
Дня 18. Пана Тарло с женою, с пани Старостиной сохачевской и с пани Гербуртовой, и с паном старостой сохачевским выслали в крепость, называющуюся Тверь, находящуюся от столичного города Москвы в 40 милях.
Дня 20. Загорелся порох в городских лавках, и взрывом разрушило три каменных лавки и несколько деревянных. Теми обломками убило до 40 человек, а раненых унесли с площади до 100 человек. Встревожился было и сам царь. Услышав этот грохот и не зная причины, он сразу приказал запереть крепость.
В тот же день была тревога между ними, ибо дали знать от войска Шуйского, что битву проиграли. Еще большая тревога была, когда услышали, что Дмитрий спасся и якобы ушел из этой битвы, разбив войско.
В тот же день приказано пану воеводе с царицей, дочерью его, с паном старостой красноставским и сыном его, а также панам старостам луковскому и саноцкому готовиться ехать в крепость, называющуюся Ярославль, расположенную в 42 милях от столичного города Москвы. Пан воевода и остальные согласились. Возвратили им на ту дорогу для возов несколько цугов лошадей, сильно похудевших, а верховых и хороших ровным счетом никаких. Нарушено было и слово царя, который пообещал ранее пану воеводе, что тот не двинется из Москвы, так как здоровье ему не позволяло ехать в дорогу.
Дня 26. Готовясь к отъезду, мы проверили всех по реестру, составленному после погрома, и включили вышеупомянутых панов и их челядь. Кроме того, было причислено к нам 58 человек шляхты и купцов (те, которых сначала забрали во время погрома на двор, называемый двором Глинских), к ним еще прибавили Запорского и Дворжицкого. Послал их царь с нами по просьбе пана воеводы. Было у нас всего 375 человек, включая женщин, свиту царицы. В тот же день, за час до наступления темноты, отправили нас в дорогу, дав нам 300 стрельцов.
Ночевали мы в Ростокине над рекой Яузой, в миле от Москвы (они считают в миле 5 верст).
Дня 27. В Воздвиженском селе, миль 9, верст 45. Тою ночью в Москве сгорела часть Борисова двора, где останавливался пан воевода, и монастырский двор, пострадала также стоящая рядом церковь. От того ночлега в 2 милях стоит каменный монастырь святой Троицы в очень красивом месте. В нем делают всякие чашки и ковши из кореньев etc.
Дня 28. Ночлег в Дубнах, миль 7, верст 35. Доходили до нас разнообразные слухи о Дмитрии, но либо слишком отрывочные, либо не достойные доверия.
Дня 29. Ночлег в Глебовском селе, миль 7, верст 35. В тот же день нагнала нас подвода, на которой очень спешно везли донского казака в переславскую тюрьму. Он был взят в плен из войска противника. Случилось одному из наших немного поговорить с ним, и он, когда его спросили о Дмитрии, также уверял, что Дмитрий жив.
Дня 30. Ночлег в Переславле, миль 7, верст 35. Там в доме царицы поймали бабу, снявшую кожу с жабы и начавшую что-то колдовать. Но ее вовремя заметили.
Дня 31. В Петровском селе, миль 8, верст 40. Той ночью среди стрельцов кого-то зарезали. От этого села четыре мили до Ростова, куда привезли панов Стадницких. Ехали мы мимо, но нам не позволили увидеться с ними.
Раздел 11
[Сентябрь]
Дня 1. Переправившись через реку, называющуюся Устье, ночевали мы в селе Ладовица, миль 5 1/2, верст 28.
Дня 2. Ночевали паны в селе Сидосково на реке Которосли. А слуг и челяди половина, переправившись, ночевала на другой стороне в селе Кузминском, перебравшись в которое на следующий день, в воскресенье, все отслужили молебен. Миль 6, верст 30.
Дня 3. Ночевали мы в предместье ярославском, которое зовется Слободой,[213] ибо в тот день не хотели нас везти в город. Миль 3, верст 15. Всей дороги от Москвы до Ярославля 213 верст, наших ровных 42 мили.
В тот же день везли мимо боярина, некоего Ивана Томалчана,[214] в Сибирь, в тюрьму, из-за того, что советовал послать и разузнать, действительно ли Дмитрий ушел, и, если бы был жив, чтобы ему лучше снова отдать государство, не губя людей. Вместе с ним заключили в тюрьму некоего Семенку Белка, казака по происхождению, атамана, и других осужденных везли на нескольких возах из того войска. Не мог ни один из наших подойти к нему, чтобы с ним поговорить, потому что “москва”, которая держала их под стражей, не хотела подпускать.
Дня 4. Перевезли нас через ту реку Которосль, которую мы все уже переезжали. Указали нам дворы в предместье за валом, а именно четыре двора, в которых приказано остановиться панам: три вместе, а четвертый поодаль. В одном остановился пан воевода с небольшим числом слуг, рядом, в другом — царица со свитою своею, в третьем, напротив, — пан староста луковский и саноцкий. А в дальнем — пан староста красноставский с сыном и со всею челядью. А другим дали дворы поблизости, в соответствии с числом их людей. В дороге оброков нам давали очень мало, а лошадям ничего не давали.
Тот город имеет немалую крепость,
