Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
для своей матери, оббивая пороги судов и прокуратур. Этими льготами пользовались все приближенные к власти холуи, кроме их владелицы, получая за нее качественное топливо, как бы в насмешку, что ей холодно в плохо натопленной хате.
Постепенно, я проникал в этот замшелый коррумпированный мирок. Изучая его чисто империческим путем, как некий коррупционный механизм. Профессура, правда, в помощь мне, подобралась специфическая, в чем-то, даже, не лишенная определенных дарований. Они внушали мне, что для них законы не писаны; людей, почитали — за мусор; жить приучали по законам их волчьей стаи. Они почитали себя здесь небожителями; устраивали царские охоты в отъезжих лесах.
Эта власть, возглавляемая кровавым Кучмой, планомерно превращала Украину в «окраину» возрождаемой Российской империи, в свою вотчину; создавая механизм такой власти, при котором, любое отклонение от курса воссоединения с бывшей метрополией, создавало ситуацию социального взрыва, аннексий, сокращения территорий, вплоть, до окончательной потери суверенитета.
Двоюродная сестрица, получившая в пользование обширные склады на предприятии «Авиакон», — производящих ремонт российских вертолетов, — заняла заметное место в когорте этой слипающейся, коррумпированной, фронды. До этого, она упорно строчила на меня доносы, как, собственно, и ее мать (тетка); очевидно, также, и на работников военного предприятия. Обычная карьера совкового рабочего, избравшего стезю стукача.
Блудливой Моне удалось прибрать в свои руки материну часть нашей общей хаты, — уютный кусочек нашего детства. Не даром мне угрожала, что отправит меня в тюрьму. Она решила, что звездный час пробил, и пришло время поквитаться со мною.
Так обозначалась фабула будущего романа: «Трепанация ненависти». Эта работа требовала абсолютного терпения, и более десяти лет трудов праведных. Начинать тюремные главы, желания не появилось; пришлось, срочно, бросать все «нажитое непосильным трудом».
Накануне, я застал всю эту камарилью в прибрежных кустах за Сеймом, во главе с районным прокурором Мухой.
Мне подумалось тогда, что: «Бог не выдаст, — свинья не съест», — однако не стоит, и дальше, испытывать Его терпение.
Что помогло мне выжить в этой борьбе? Духовный ангел хранитель? Провидение? Абсолютная энергетическая субстанция — Космический Разум?
Внутриродовое противостояние приобретало какие-то новые, замысловатые очертания. Брат оказался на стороне двоюродной сестрицы. Если ее когда-нибудь арестуют, как российского шпиона, я совсем не удивлюсь. Пока же, лубянская крыса, опускала коррумпированный Конотоп еще глубже в гиену огненную коррупции (так ему и надо!): покупала себе квартиры, изделия советского автопрома, в виде подержанных «Жигулей». Обзавелась новым мужем (старый — проживал рядом, со старшей дочерью).
Двоюродная сестра обеспечила неплохое юридическое образование сыну и благословила его на брак с внучкой местного альфа-сексота. Очевидно, надеясь, в обозримом будущем, в безобразных судах Конотопа, сыскать место для применения открывшимся возможностям.
До моей ретирады, над моей только что перекрытой шифером крышей, какое-то время, даже, барражировал отремонтированный на «Авиаконе» военный вертолет.
Поселенный по соседству «стукачок», в отжатом сельсоветовском доме, которого, устраивались сексуальные оргии, однажды, приволок ко мне пилота, Вадима. В синем, рабочем комбинезончике, этот летун, сильно смахивал на советское резиновое изделие № 2.
Тогда же, «под видом рыбака», ко мне домой, зачастил бандит из Центрального рынка, предложивший выкупить материну часть хаты.
В конце концов, я продал половинку материной хаты. Уже участились бандитские нападения, обстрелы и разбой…
Пригнали банду какого-то «Клима». Эти бандиты были вооружены ружьями; стреляли по крыше, по мне и по матери.
После каждой «акции устрашения», зондеркоманда состоящая из четырех конотопских гопников, «накрывала поляну» на виду под моими окнами, закатывая свой «пир на весь мир».
В последний раз, явились уже совсем какие-то татуированные рецидивисты.
Безоружному, мне, было больно видеть, как страдает моя мать — бывшая учительница.
Мать, с большим трудом, передвигалась по хате и слабо видела.
После попытки фальсификации уголовного дела и поражения «Оранжевой» революции (я был непосредственным ее участником), после появления татуированных гопников, я — бросив около пятнадцати соток элитного сорта клубники, — отправился «в бега».
Одну из последних ночей, опасаясь очередного нападения бандитов, мне пришлось ночевать у своего братца. Он превратил это в ночь торжества своих идей. Мне сильному, патриотически настроенному, гражданину своей страны, давно привыкшему жить трудами рук своих на своем клочке земли, пришлось покидать милые приделы своей малой родины. Лицо брата выражало определенную степень внутреннего блаженства: он надавал мне изрядное количество «умных» дельных советов: как подобало себя вести.
…Целый год, я провел на стройке в Тюмени, после чего отправился в Киев…
2
Вернулся я в это село только через семь лет, чтоб похоронить мать.
Мать умерла в 2011 году, в июле месяце, при избранном в президенты гражданине Януковиче, — откровенном российском шпионе, — призванном обеспечить «поглощение» Украины, Российской федерацией, по проекту: «Таможенный союз».
В селе, активизировались действия пророссийской агентуры. Кое-где, в щелях заборов, провокационно торчали голубые флажки победителей — агентов российского влияния, прятавшихся под вывеской «Партии регионов». В захвате власти, чувствовалась особая заслуга местного мафиозного сексота Бар…ва. Дон Карлеоне, примерно, «муштровал» свою агентуру.
Мы добирались из Конотопа на такси, с племянником Женей. Доставили, в багажнике, продукты на похороны.
Во дворе брата всеми делами «заправляла» двоюродная сестра, Мона (детское прозвище), которой помогала супруга заигранного киевского сексота. Это была настоящая вражеская спайка, в которой нетрудно было подметить неприятный подвох: вроде бы, кроме этих, некому было управиться.
Киевский сексот, преподаватель «Политехники», и его побратим (инженер из какого-то военного завода), сын которого, прислуживался режиму диктором Першого украинского канала, одновременно поселились в заброшенном селе. Они синхронно приобретали, в начале 90-х, по бунгало, потом, по мере возрастания возможностей, планомерно расширяли свои владения. Скоро, оба хозяйства, как раковая опухоль, покрыли почти весь сельский Выгон. Физиономия диктора Т., — уже давно не помещалась на лобовом стекле автомобиля, не то на телеэкране. Бродили упорные слухи, что в диктора возникли серьезные проблемы на телевидении из-за сильно раскормленной репы.
Обратно пришлось выбираться в маршрутном автобусе, в обществе каких-то подозрительных чернобыльцев и колхозных лодырей. Обычных сельских алкашей.
Сборище спившегося отребья выглядело, словно «экипаж машины боевой», или «подводной лодки в степях Украины». Украинские ватники, представляли собою, набор определенных функций, отслужившего государственного механизма, рухнувшего в историческое небытие — Советского Союза.
Это они составляют «общество», от имени которого местный клан, управляет земельными угодьями, — поделив их на паи, — сдавая в аренду каким-то сельскохозяйственным структурам. В случае восстановления военной экономики: земля, — подсказывает мне интуиция, — снова вернется в колхозы.
Я с трудом представляю, как мне удавалось прожить в этом бедламе больше десяти лет, и не превратиться в интеллектуального инвалида. Хату, наполовину уже, уничтожил шашель. В моей памяти, остались жить, обширные клубничные
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
