конторке четверо электриков играли в домино, изо всей силы лупили костяшками по фанерному столу.
— Засушил! Давай.
— Погоди…
— Ну, давай, давай, примак. Думает — будто корову проигрывает.
Тоня зажгла им свет и позвонила Корзуну:
— Зайди ко мне на участок.
— Ты, слышь, как начальник приказываешь, — отметил он.
— Не трепли без толку свое самолюбие, оно тебе пригодится, Корзун… — Ребята, — сказала она. — Забирайте свои кости, у мёня совещание.
Они торопливо застучали костяшками.
— Беру конца. Ходи, примак.
— Сашок, дай ему. Скажи, примак тоже человек.
— Как же. Тещину кошку на вы называет.
— Рыба. Считай очи. Семнадцать. Козлы.
— Скажи ему, у нас равноправие. У нас что теща, что примак — все равны.
— Ну давайте, давайте, ребята, — вытолкнула их Тоня.
Пропустила Корзуна и закрыла дверь.
— Ну что, начальник? — усмехнулся он.
— Зарвался ты, Корзун. С ультразвуком ты промахнулся.
— Тебе ругаться хочется? Так мне некогда. Ругаться на колхозный рынок иди.
Тоня вытащила из стола пачку протоколов, бросила на стол:
— Здесь весь твой эксперимент. Так вот, три дня установка не работала, ее чинили, и в сменном журнале энергетика это записано. А анализы за эти дни ничем не отличаются от прочих, с ультразвуком. Это раз…
— Что ты мне суешь анализы? Расход щелока нам удалось уменьшить?
— Только на бумаге. Нормы расхода были завышены. Это я добилась, мне это нужно было, а ты подписал. Учти, если сегодня на совещании ты хоть слово скажешь против селитры, тебе на заводе не работать. Ты меня знаешь. Надеяться на поддержку Шемчака не советую.
Она подумала, что надо бы говорить с ним мягче.
— Погоди, Антонина, что ты в бутылку лезешь? Я тебе говорил разве против селитры? Просто действовали вы с Тесовым неумно.
Он даже забыл обидеться, и Тоня пожалела его. Если разобраться, ему в цехе нелегко. Ему бы полегче работу. Однако она помнила: расслабляться с ним нельзя.
— Сядешь около меня на совещании, — сказала она, — и только пикни. Учти, с Брагиной ссориться не лучше, чем с Шемчаком.
Дверь открылась, заглянул Валя.
— Пора, Антонина.
Он шел рядом и рассказывал:
— Хорошо, что я удержался. Как он мне это сказал, я чуть было его не двинул… Сжимаю кулаки и думаю: за что?
— Если ты еще раз скажешь «за что», — перебила Тоня, — я тебе сама объясню. По-своему.
— Не понял.
В кресле Важника сидел заместитель главного инженера Сысоев. «Директора не будет», — с облегчением подумала Тоня. Важник и Шемчак устроились по обе руки Сысоева друг против друга. Сысоев, человек вообще веселый и компанейский, держался по-домашнему:
— Ну что, начнем? Не вовремя вы, ребята, дров наломали, как раз к приезду комиссии. Теперь надо Рагозину ваши головы принести. На блюдечке с голубой каемочкой. Ну, давайте. Сами будете признаваться или как?
— Сами не будем, — скромно поддержал шутку Шемчак.
— Я так понимаю: освоение новой техники, ультразвуковой установки, вызвало временное увеличение брака, — подсказал Сысоев. — Потом это с лихвой окупится, у вас, конечно, уже продуманы необходимые мероприятия…
По кабинету прошел легкий шум. Так бывает, когда вдруг спадает напряжение и люди одновременно принимают удобные позы, расслабляются, переводят дыхание, улыбаются. Хорошо иметь дело с понимающим человеком. Однако Шемчака это не устраивало.
— Позвольте мне, — сказал он. — Вы нам даете удобную лазейку: освоение новой техники. Но ультразвук уже освоен. Он дал значительную экономию и не вызвал никакого брака. Прятаться за него и покрывать им свои безобразия нам не с руки. Произошло же событие не совсем ординарное. Сегодня мне доложил об этом начальник техчасти. Не знаю, поставлен ли в известность Николай Александрович, но без моего ведома начальник участка Брагина провела доморощенный эксперимент, который кончился весьма плачевно.
Сысоев, как и все, недолюбливал и побаивался Шемчака, поэтому сначала он слушал с иронической улыбкой, но потом растерялся, словно не знал, каким выражением лица эту улыбку заменить.
— Что вы там натворили? Корзун, ты можешь мне объяснить?
— Да тут, Виталий Борисыч… — замялся Корзун. — Тут, в общем-то… Партизанила, конечно, Брагина… Эксперимент надо проводить по правилам, карту опыта открыть… Поторопилась. Но я не думаю, что брак из-за этого. Идея, может быть, неплохая…
— Так кто же виноват, что брак? — нетерпеливо спросил Сысоев.
— Вы ж знаете, литейное дело темное… бывает…
— Вот так здоров! Так я и скажу директору. А он мне знаешь что скажет?
Корзун улыбнулся, приготавливаясь услышать шутку.
— Он мне скажет: ты, Сысоев, виноват. И правильно скажет.
— Так что же, Корзун? — жестко спросил Шемчак. — Сделав столь неожиданное заявление, вы, наверно, имеете в виду объяснить, откуда брак?
— Может быть, мне дадут сказать? — тяжело задышал Важник.
Сысоев кивнул. Важник надел очки, приблизил лицо к листку бумаги и начал: в мае цех поставил столько-то отливок блока, план был столько-то, брак — столько-то. В июне…
Он долго сыпал цифрами, потом снял очки.
— Как видите, мы в состоянии обеспечить литьем все потребности завода. Но на этой неделе действительно выскочили по браку стержней. Как я понял, главный металлург не разобрался еще в причине этого, а разобраться он должен, потому что в помощи его мы нуждаемся очень. Мы уже неоднократно обращались к вам, Сергей Владимирович, с этим вопросом.
Шемчак не понимал, куда он клонит, однако скрывал это и слушал с безмятежным лицом.
— Нам не впервые завозят негодный щелок, — продолжал Важник. — Был один случай в марте и вот на этой неделе опять. Может быть, надо сменить поставщика, может, еще что-то, мы тут своими силами сделать, естественно, ничего не можем. Слезно вас просим, Сергей Владимирович, помогите нам как главный металлург, урвите время от своих изобретений…
Сысоев прикрыл веками заблестевшие глаза. Он был доволен, что Шемчака «поставили на место».
— Николай Александрович ничего не сказал о селитре, — напомнил Шемчак.
Важник умел когда надо проявить праведный гнев, эдакое отсутствие дипломатии, эдакую прямоту:
— Да за селитру скажи нам спасибо! Щелок негодный шел, а твой ультразвук ничего не давал, что нам было делать?!
— Стоять, если негодный материал.
— Мы здесь, кажется, обсуждаем, почему литья не хватает. Если стоять, его не прибавится!
— Так что же с щелоком, Сергей Владимирович? — спросил Сысоев. — Может быть, поставщика сменить?
— Важник выносит на обсуждение сырой вопрос. Я еще не могу на него ответить.
— Да, хорошо было бы преподнести это Рагозину, — мечтательно сказал Сысоев.
Шемчак дозвонился по телефону до отдела снабжения и передал трубку Сысоеву. Все молча слушали, как тот распекал начальника отдела, потом вернул трубку Шемчаку и сказал:
— Кто будет вести протокол? Корзун, пиши: «Просить министерство принять меры по улучшению качества поставляемых…» — Закончив диктовать, он весело
