какой, серебряный с разукрашенным бачком? – пропустив мимо ушей больше половины сказанного, устало зевнул Магницкий-отец. Было видно, что он совсем недавно вернулся из рейса, может, даже прилечь ещё не удалось. – Ну так он его не угнал, а просто забрал. Это его мопед, я подарил. За победу в районных соревнованиях по боксу.
– Я знаю, что его. Мне уже поступали жалобы от вашей соседки по поводу шума и выхлопных газов под окном.
– Карга старая, – скривился Магницкий. – Пацана, может, к железу тянет! Он, может, в отца, дальнобоем растёт!
– Не знаю, как на счёт дальнобоя, а вот торгашом – возможно. Человек, у которого я этот мопед изъял, утверждает, что Данила ему его продал. Что-нибудь об этом знаете?
Магницкий сонно мотнул головой. Андрей кивнул. Ещё бы он что-то знал, если жизнь его – из рейса в рейс, с короткими ночёвками дома, а пацан предоставлен сам себе. Вот и сейчас дело, конечно, было не в мопеде.
– Понимаете, Александр Николаевич, Данила идёт по наклонной. За последний год уже несколько раз оказывался в щекотливых ситуациях. И чем дальше, тем чаще и серьёзнее его шалости. И поверьте, это очень тревожный сигнал. Вам нужно срочно решать вопрос с его проживанием у матери, иначе всё может закончиться постановкой на учёт в детской комнате милиции. И это в лучшем случае, уж поверьте. А так – как бы до колонии для несовершеннолетних не дохулиганился.
– Ну не хочет он с матерью жить, я его что, заставлю? – всплеснул руками Магницкий. —Сколько раз отвозил – он в тот же день к вечеру обратно прибегает! Сто пятнадцать километров на перекладных! Значит, не мёд ему там?
– С бывшей женой говорили об этом?
– Ну говорил. А толку? Она тоже не может на него повлиять, не воспринимает он её после развода.
– А в школе как учится?
– Как все нормальные пацаны – с тройки на двойки перебивается. И что? После девятого класса пойдёт в училище, получит рабочую профессию и вперёд – в светлую жизнь! Я так же учился, и ничего, не жалуюсь теперь. Да можно подумать, вы отличником были?
Андрей промолчал. Он не был отличником. Больше того – он и сам тем ещё шпаной был. Но у него был отец, который с него три шкуры драл, и это и спасло. А здесь совсем безнадёга. Жалко пацана. Ни за что прямо на глазах пропадает.
– А с боксом как у него? Если, говорите, в соревнованиях побеждает, то, может, его в спортивный интернат отдать? Там и дисциплина и делом занят будет.
– Ну не знаю. Может, не захотеть.
– Значит, нужно будет надавить! Заставить, если надо. Вы же отец, в конце-то концов! – Андрей поднялся со стула. – Настоятельно советую вам, Александр Николаевич, заняться этим вопросом не откладывая, до начала следующего учебного года. И разберитесь на счёт мопеда, а я его пока в участке придержу. Если окажется, что Данила его продал – делайте выводы, насчёт дорогих подарков. А если просто угнали, то приходите, пишите заявление. Мы проведём, так сказать, розыскные мероприятия и вернём пропажу.
– А вот этого не надо! – неожиданно запротивился Магницкий. – Это его мопед. И если продал, значит, так ему надо было. А если прошляпил – сам виноват, пусть пешком теперь ходит!
Выйдя от Магницких, Андрей прошёл через запорошенный тополиным пухом небольшой сквер и столкнулся с выходящим из подъезда соседнего дома Маруновским. Тот явно не ожидал увидеть Андрея, замер в ступоре, но тут же взял себя в руки и, задрав нос, просто прошёл мимо.
– Маруновский, – не удержавшись, подколол его Андрей в спину, – а ты чего на моём участке делаешь? Личные вопросы в рабочее время решаешь?
Тот остановился. Вальяжно, демонстрируя какое-то запредельной наглости превосходство, развернулся.
– Сегодня твой, завтра нет. Из оперов тебя уже попёрли за ненадобностью, осталось ещё здесь облажаться.
– Чего-о-о? – моментально зверея, сжал Андрей кулаки.
– Здравствуйте, Андрей Иванович! – окликнула его из сквера бабулька, та самая соседка, которая жаловалась на мопед. – Это сколько же продолжаться будет? Житья же нету! Пацан этот, Магницкий, обнаглел совсем, то музыку свою бесовскую на всю громкость слушает, то железками какими-то стучит без конца. И вонищу какую-то разводит. Ещё не понятно, чего он там жжёт! Может, мопед свой проклятый в хату затащил? Вы разберитесь с ним! Пусть проваливает, к матери своей и там и безобразничает! А то отец из дому, а этот и рад! Четырнадцатый год, а он паршивец такой, оговаривается и матом ругается, ну?
– Правильно, гражданочка! – поддержал Маруновский. – Милиция должна работать на результат, а не просто штаны в кабинете протирать. Я бы вам даже посоветовал ваше недовольство в виде письменной жалобы подать напрямую начальнику районного ОВД.
Бабулька не ожидала такого внимания и, занервничав, поспешила сбежать.
– Ну вот видишь, Иванов, – ухмыльнулся Маруновский, – если бы не я, граждане с твоего участка даже не знали бы, куда жаловаться на бездействие своего участкового. Так что буду периодически захаживать, куда деваться-то.
Андрей не ответил, но страшно, прямо-таки до багряной пелены перед глазами пожалел, что он в форме. Не то, ох и отпинал бы он сейчас этого гада по рёбрам!
Умирая от жажды, приметил возле Гастронома бочку с квасом. Но, не дойдя до неё всего пару шагов, получил выплеснутый недопитый квас под ноги.
– Гр-р-ражданка пр-р-родавщица! – отпрянув, рыкнул он через зубы. – Вы что творите?
– Ххх… – испуганно вытаращилась она на него. – Простите, товарищ милиционер, я вас не заметила! Простите, бога ради! Давайте я вам кваску налью? Просто так!
– Спасибо, перехотелось! – буркнул он, стряхивая попавшие на брючину брызги. – Ещё раз увижу, что сливаете остатки на тротуар, выпишу административное!
И в этот миг увидел выходящую из дверей Гастронома Маринку с мороженным в руке. Лоб её был щедро намазан зелёнкой и заклеен пластырями. На переносице ссадина, под носом запекшаяся кровавая корочка.
– Марина? Что случилось? – ринулся он к ней, зажал лицо в ладонях, рассматривая. – Как это произошло?
– Папа? Привет…
Она заметно растерялась, словно не ожидала его здесь увидеть. Впрочем, он и сам не ожидал, так далеко от дома.
– Ты что здесь делаешь? И почему одна?
– Я не одна, я…
– Да что такое, Иванов! Ты за мной следишь что ли?
Андрей обернулся – в дверях магазина стоял Маруновский с бутылкой лимонада в руке. Глянул на Марину.
– О! Да у тебя даже родная дочь какая-то беспризорная, Иванов! На лицо ненадлежащее выполнение родительских, похоже, пора ставить вопрос о…
– Разрешите пройти?
Из-за его спины показалась и тут же замерла
