принялся врачевать над Братиславом.
Целебные травы из мешка волхва стремительно заканчивались, а где нарвать новых он попросту не знал. Повязка, пропахшая потом и кровью, с трудом отклеилась от запекшихся краёв раны.
Братислав нервно подшучивал, стараясь выглядеть молодцом, но найдёнышу было не до шуток. Под рваными краями появились первые признаки нагноения. Края раны окончательно почернели, и опухли. Промыв вскипяченной на печи водой и наложив стерильную повязку, юнец устало побрёл к огню. После чего повалился в долгий нервный сон.
Расположившиеся немного поодаль кузнец с семьей жадно вдыхали исходящие ароматы из казана, пока Буян рыскал в поисках посуды. Желудок радостно заклокотал, принимая в себя живительный горячий навар. Сколько Братислав не пробовал, но так и не смог добудиться ни волхва, ни товарища.
Решив дежурить по очереди люди расположились поближе к печи и вскоре заснули. Ночь прошла сравнительно тихо. За стенами до самого утра слышались шорохи и тихие стоны. Один раз за полог заглянула широкая конопатая морда разбойника. Но едва завидев облачённого в кольчугу Буяна с секирой наперевес, тут же исчез в ночи.
Первым из всех будто по команде пробудился найдёныш. Чувствуя ужасный голод, долго скрёб ложкой по дну казана. Психанув и прихватив с собою (к величайшему удивлению Буяна) двуручный меч Перун направился во двор лагеря. В поисках чего — то съедобного.
Первое что он увидел это чёрные ветви деревьев. Не поверив своим глазам, долго всматривался пока не понял, что это сотни ворон облепили деревья вокруг лагеря. На запах крови и трупов ночью в лагерь явились волки. Крупная стая численностью не менее десятка. Рвала на части тела бандитов, утаскивая куски плоти подальше в рощу. У самых ворот рыскал крупный бер. Косолапый с волками в драку не вступал благо еды хватало в достатке для всех. Зверье не обращала на человека никакого внимания, деловито потроша тела убитых. Сплюнув через левое плечо, юнец зашагал к восточной стене.
Туда где на его памяти вчера ночью разбойники выносили кувшины с вином, и целые головки твёрдого сыра. Как он и ожидал провизия разбойников хранилась в дальней глубокой землянке у самой воды. В зашитые бревнами стены были вбиты массивные крюки. На которых и висело подкопчённое мясо, сало, колбасы.
Не в силах более себя сдерживать он набросился на провиант прямо здесь. Быстро утолив голод и набрав припасов на всех, зашагал обратно к шатру. Но внутри кроме волхва более никого не оказалось.
Вдалеке послышалось ржание лошади, а следом и грохот колёс. Братья мельники, позаимствовав разбойничью лошадь вместе с громоздкой бричкой подъехали к шатру. И без лишних слов принялись выносить из жилища атамана остатки награбленного.
Немного погодя появилась и чета кузнеца. С телегой поменьше запряженной чахлым коньком. Загрузив всё что было не приколочено и вооружившись до зубов из бандитского арсенала, товарищи по несчастью наконец направились вон из лагеря.
Проезжая через въездные ворота, почувствовал на себе взгляд. Взгляд, от которого кровь стыла в жилах. А сердце сжимала ледяная когтистая лапа тревоги. Меж деревьев то и дело мелькали смазанные силуэты. Перун готов был руку отдать на отсечение, что прямо сейчас в него направлен как минимум один наконечник стрелы. Чувство что за любым деревом его может поджидать мгновенная смерть, наращивало панику.
Если бы не Братислав, который почувствовав неладное шутливо толкнул побратима в грудь кулаком и молвил:
— Что? Гузно иголку перекусит?
Паренёк в ответ лишь усмехнулся, потирая ладонью ушибленную грудь. Страх и чувство неизведанного разом улетучились. «Чему быть, того не миновать» — Мысленно махнув на всё рукой подумал он.
Завалившись на пол брички, и утроившись поудобнее между храпящим волхвом и скарбом, принялся считать проходящие мимо верхушки сосен. Братислав и Буян правили на вожжах прочь из бандитского лагеря. В сторону торгового тракта. Следом плелась чахлая лошадка семьи кузнеца.
Тряске и дребезжанию колёс подпевал лесной соловей. День обещался быть тихим и безоблачным. Да только вот чувство, что за ним следит кто-то незримый и могучий ещё долго не покидало голову.
— Ну и на хрен он мне здесь нужен? — Бубнил гнусавый басистый голос. — Мало мне тяжелых в отделении?! Теперь с этим вот хлопот не оберёшься! Кто у нас в отпуске?
— Надя, Вера… и Наташка взяла две недели. — Ответил тоненький женский голосок. — Так в какую палату его?
— Везите в третью. Там койка освободилась.
Послышался стук колёс о стыки плитки. Затем всё тот же мужской голос:
— Полечат, полечат, а помирать к нам везут. Вот на кой ляд мне оно надо? Итак, статистика наша ниже некуда!
— Вы думаете так всё плохо?
— Ниночка! За десять лет практики могли бы уже и вникнуть что у нас к чему. А что за женщина с ребёнком в приёмной?
— Жена, Олег Борисович. Позвать?
— Ни в коем случае! Больного в палату, я на обход. А будет спрашивать скажите, что меня нет.
— Как быть с препаратами?
— А что не так? — Вопросом на вопрос ответил врач.
— В предписывающем листе, который они нам передали, есть пяток дорогостоящих препаратов….
— Ну вы уж голубочка как-то сами ей поясните. А я ушёл.
Еще долго слышался стук колес, всякий раз отдаваясь ноющей болью в голове, но вскоре всё затихло.
— Так значит у тебя в Старгороде родня имеется? — Разбудил его грубый голос Братислава. — Вас там ждут?
— Скажешь тоже. — Отвечал сидящий рядом кузнец. — Кого сейчас ждут? Примут конечно, никуда не денутся. По первой у брата перекантуемся, а дальше как Всесоздатель пошлёт. Может и найдем себе угол.
Отряхнувши с себя остатки сна, юнец поднялся и потерши закисшие глаза кулаками принялся оглядываться. Деревья по бокам пошли редеть, уступая место лиственным кустарникам. Впереди по засохшей колее двигались повозки. Слышалась гул и брань возничих. За ними следом тянулся караван людей. Кто верхом, кто на телегах, а кто и попросту пешком. Огромная, доселе невиданная им масса людей брела в город, ища спасения. Уповая на то что их пустят под защиту высоких стен.
Они не спеша въехали из леса на широкую долину. Повсюду
