приехал, когда всё уже было кончено. Марина стояла у могилы Ани одна, и показалась Илье такой одинокой, что у него защемило сердце. Бронзовые длинные волосы свободно спускались ниже пояса. Редкие прохожие, миновав Марину, оглядывались: зрелище и впрямь было редким.
Илья подумал, что Марина стоит здесь давно: на волосах густо серебрились снежинки. Это было красиво – бронза и серебро. Очень красиво. Илья вдруг вспомнил, как когда–то Марина танцевала для него античный танец волос: завораживающие медленные движения, словно ожившие рисунки на древних амфорах (Марина придумала танец сама, но Илья об этом не знал). Распущенные в знак траура волосы – тоже обычай. Так в Древней Греции оплакивали умерших (наверное, и сейчас так оплакивают). Но откуда она… У неё же отец – турок.
Когда у них ещё не родилась Анечка, Марина читала запоем, даже обедала с книжкой на коленях, втихомолку читая под столом. Как–то раз Илья провёл эксперимент, заменив стоящую перед женой тарелку с супом хлебницей. Не поднимая глаз от книжки, Марина возила по хлебнице ложкой, пытаясь зачерпнуть суп. Илья смеялся так, что чуть не свалился со стула. – «Ну–ка, дай сюда» – протянул Илья руку за книгой, но Марина не дала. Илья не отставал: «Должен же я знать, что читает моя жена?»
– Гюнтекина, – нехотя ответила Марина. И встретив вопросительный взгляд, пояснила: «Решад Нури Гюнтекин, турецкий писатель, между прочим, классик. Отцепись, будь человеком!»
– Дай, когда закончишь? – попросил Илья, и Марина рассмеялась: «На, читай!». Илья выхватил из её рук книгу и обалдело уставился на затейливый рисунок строк. – «Это на каком же?»
– Это на турецком, – спокойно ответила Марина, отбирая у Ильи книгу. – Гюнтекин интереснее в оригинале (А он и не подозревал, что его жена свободно читает на турецком…)
Илья с усилием вернулся из воспоминаний и обнаружил, что здорово замёрз: ветер пробирал до костей. Как же ей холодно, она ведь давно здесь стоит! Аню уже не вернёшь, и может быть, даже лучше, что так случилось. Разве это жизнь? Анечке уже всё равно. А каково сейчас – Марине?..
Подчиняясь внезапному порыву, Илья подошёл к бывшей жене (разве она – бывшая?) и обхватил её поникшие плечи. Руки заблудились в густых волосах… Забывшись, он прижался к ним губами. «Девочка моя, ты замёрзла совсем, пойдём домой!» – прошептал Илья и вложил в руки Марине букет её любимых чёрных роз на длинных шипастых стеблях. – «Твои любимые…»
Марина подняла на него заплаканные глаза, и Илья обмер – всё такая же красивая! Он забыл, какая она красивая, самая лучшая на свете! Зачем же он о неё ушёл? Или это она ушла?
И тогда Марина, размахнувшись, со всей силы ударила его букетом по лицу. – Илья еле успел зажмуриться, остался бы без глаз! Шип прочертили на его лице красные борозды, по щекам стекала кровь, саднило губы…
– Вот это удар! – оценили стоящие неподалёку рабочие с лопатами в руках. – Вот это получил! Одним ударом всю морду мужику разукрасила… И припечатали ещё: «В следующий раз покупай хризантемы!»
Илья открыл глаза – и встретил её горящий ненавистью взгляд. Такого не прощают. А он–то, дурак… Илья улыбнулся Марине израненными губами и медленно побрёл к воротам… Пройдя до конца длинную аллею, у самых ворот не выдержал – оглянулся. И в последний раз посмотрел на неподвижную фигуру.
Он и сейчас хотел купить ей розы. Но вспомнив тот памятный день, решил обойтись без цветов. Главное сейчас – её найти.
Посторонний
Для начала Илья решил обратиться в ЦАБ (прим.: центральное адресное бюро). Но там ему отказали наотрез: «Сведений о прописке посторонним не даём. Не положено».
– Я не посторонний, я муж, бывший, – признался Илья.
– А не посторонние сюда не ходят, они адрес у родных спрашивают! – упорствовали тётки из справочной. И только когда Илья показал им паспорт со штампом о разводе и новым – о браке, сменили гнев на милость, и в его руках оказалась вожделенная справка с Марининым новым адресом. «Метафиди Медея Харалампиевна» – прочитал Илья. Глупо было предполагать, что она оставит его фамилию.
Илья выскочил из ЦАБа как ошпаренный, так и не поняв, отчего вдруг смягчились вредные тётки. А «тёток» впечатлил временной промежуток между его разводом и новым браком.
– Это надо же, семь лет мужик мучился, не женился. Это ж просто драма! – всплеснула руками начальница, когда за Ильёй захлопнулась дверь. – Прямо бразильский сериал!
– Ага, ага! Помчался как наскипидаренный к бывшей своей, аж с лица спал, – вторили ей сотрудницы. – Ох, чует моё сердце, будет ему от ворот поворот! Картина называется «Не ждали».
– Ну что ты, Машка, такая злая! А может, она его простила? Может, любит до сих пор, ведь десять лет вместе прожили! А он-то одумался наконец, понял, какой алмаз в пыль бросил… Ой, девочки, представляете? Она дверь открывает, а он с цветами! На коленях! Прощенья просит…
– Ну ты, Лида, дура… Татьяны Устиновой начиталась, сказку придумала про любовь! Это в книжках красиво всё кончается, в жизни – так не бывает.
– А вот бывает! Бывает! – ринулась в бой Лида. – А ты не знаешь и молчи! Ты глаза-то его видела ? Он же плакал почти…
– Плакал он, как же! Это мы от них, козлов, плачем, а им что? Отряхнулся и пошёл!
– Ну, если твой – козёл, это ещё не значит, что все такие…
– Это кто козёл? Женька мой козёл? Я тебе покажу – козла… У тебя и такого нет!
– Девочки! Девочки! Остановитесь! Нам только драки не хватало. Вам что, нечего делать? Работайте…
Но разговор не утихал, шептались до вечера то там, то тут: история взбудоражила всех. – «Девчата! А ведь это мы их соединили! Если бы не наша справка, он бы её не нашёл – шутка ли, семь лет не виделись! Вот сейчас, наверное, доехал уже, в дверь звонит…»
Медуза Горгона
Илья звонил уже минут пять, но никто ему не открывал. За дверью было тихо. Зато приоткрылась – соседняя, и оттуда осторожно поинтересовались: «А вы к кому?». Как хорошо, что всегда есть вездесущие соседи! – обрадовался Илья. – «Я к Медее».
– К какой такой Медее? – возвысила голос соседка. – Если вы к Мариночке, так она на лыжах кататься поехала, с рюкзаком. И не лень ей таскать – такой…
– Д-да, – запнулся Илья, – к Марине.
–Ну, так бы и сказал! А то – Медея… Афина Паллада тебе часом не нужна? – подбоченившись, выдала Илье Маринина соседка. А Мариночка как с утра уехала, так до сих пор не
