Альберт бросил в сторону нового клиента беспокойный взгляд: кто знает, египтянин может оказаться очень обидчивым, и тогда, прощай выгодный контракт!
К счастью, у Иалу оказалось достаточно чувства юмора, чтобы разрядить напряжённую обстановку.
— Вот по этой самой причине я и ношу очки с обычными стёклами, — произнёс он. Сняв очки, продемонстрировал не ставшее от этого менее умными глаза и тёплую улыбку. И вернул необходимый аксессуар на его законное место.
У актрисы хватило такта принять на веру это свойство очков, и разговор на щекотливую тему был исчерпан.
Режиссёр облегчённо вздохнул.
— Палеонтология — это так интересно, что я даже сожалею, что профессор палеонтологии для меня всего лишь роль, — актриса улыбнулась ещё чуть смущенно и, очевидно, пыталась загладить оплошность. — А почему вы решили стать именно палеонтологом?
Палеонтологов за столом было двое, но вопрос относился только к Луи Альберту.
Внимание актрисы польстило, даже не смотря на то, что сначала она показалась ему недалёкой особой.
— Однажды, — начал он загадочно, — когда мне было лет пять или шесть, я заметил, что страусы, ястребы и даже, представьте, цыплята, имеют удивительное сходство с летающими динозаврами. Хотя, возможно, у птиц другая точка зрения…
Луи Альберт выдержал паузу, чтобы дать возможность оценить его остроту, после чего продолжал:
— А ещё я заметил, что измельчавшим динозаврам подобны крокодилы, игуаны, ящерицы и австралийские драконы.
— Это так! — захлопав ресницами, закивала актриса.
— Повзрослев, я поставил эксперимент в лаборатории моего старшего брата Симона. Я ввёл в куриный эмбрион геном, который развивает хвосты у домашней птицы. И что бы вы думали?
— Она стала ящером? — изумилась актриса.
— Да! — победно провозгласил палеонтолог. — Через три недели я ввёл ей под микроскопом ещё три гена, чтобы развить ещё три позвонка. Как вам известно, каждый ген развивает только часть нашего скелета. Один отвечает за руки и ноги, другой — за голову, третий — за туловище, четвёртый — за кожу. Etc. Вы правы, — обратился Луи Альберт уже персонально к актрисе. — Получился динозавр. Вы чрезвычайно сообразительны. Кстати, каков ваш IQ? Мне всегда нравились женщины только с высоким IQ. И терпеть не могу глупых людей, которые смеют обсуждать со мной палеонтологию, антропологию, генетику. Это сводит меня с ума.
И, не дождавшись ответа, продолжал:
— Я также поставил другой эксперимент… Я взял муху. Да-да, обычную муху и ввёл ей в голову ген, который отвечает за ноги… И каков, вы думаете, был результат?
— У неё на голове выросли ноги?! — глаза актрисы стали совершенно круглыми.
— Да, — стали не менее круглыми глаза у Луи Альберта.
— И что же это доказывает? — спросил один из партнёров, до сих пор остававшийся в стороне от разговора на научные темы.
— Что любая форма жизни возможна! — воскликнул палеонтолог.
— Но всё же… как же динозавры стали птицами? — наморщила лоб актриса.
— Как вы помните, произошло глобальное потепление, выпал сильнейший кислородный дождь, материк, бывший в то время одним, раскололся на Европу и Азию. Во всём виноват астероид десяти километров диаметром, содержащий иридий — крайне взрывоопасное радиоактивное вещество. Колебания земли походили на многократные цунами, одновременно сотрясавшие планету, так что динозаврам не оставалось ничего иного кроме как измельчать.
— Кстати, — обрадовался, что разговор вошёл, наконец, в нужное русло, режиссёр. — Мы с пани Скобровских никак не можем прийти к единому мнению по поводу того, какой формы должны быть конечности у птеродактиля, который уносит нашу героиню в самом начале фильма.
— Главное, мы пришли к единому мнению относительно размеров её клюва, — улыбнулась пани Скобровских. — Всё-таки в кадре будет главным образом голова, а потом уже вся фигура вдалеке. Я правильно говорю, мистер режиссёр?
Мистер режиссёр с сомнением хмыкнул.
— Всё не так однозначно. Размер конечностей птеродактиля тоже имеет большое значение. Важно, чтобы у зрителя сразу возникло ощущение, что на экране молодой птеродактиль и именно самец. Небрежностей быть не должно…
— Абсолютно согласен, — поддержал Луи Альберт. — К счастью, современная наука позволяет восстановить довольно точную картину того, как зарождалась жизнь в дни так называемого сотворения мира.
— То есть как это «так называемого»? — снова снял очки, уже непроизвольно, Иалу.
В этот раз Луи Альберт не смог сдержать ухмылку:
— Бросьте, Ал (можно Вас так называть?)! Вы, хирург-новатор, придерживаетесь антинаучного мировоззрения?
Спохватившись, Луи Альберт постарался вернуть лицу вежливое выражение, вспомнив, что нужно быть толерантным к мировоззрению оппонентов, особенно если тем не посчастливилось родиться в такой высокообразованной семье, как у него. К тому же, вести дискуссии на религиозную тему за столом вообще дурной тон.
Хотя, похоже, египтянин придерживался иного мнения…
— Вы сомневаетесь, что мир был сотворён?
— … Ал, мы с вами сами можем сотворить целый мир, — выпятил грудь Луи Альберт. — Мой брат Симон подсаживает своим пациентам их собственные органы. Вы сами знаете, как велико теперь могущество медицины. Я думаю, ваша область особенно важна сфера. Жизнь — это всего лишь химия и случайность. Для нас с вами, определённо, счастливая, прежде всего потому, что мы с вами целеустремлённые реалисты…
— Реалисты живут в реальном мире, а не населённом драконами, — мрачно бросил в сторону Иалу.
— Драконами? — снова переменился в лице Луи Альберт. — Значит, по вашему мнению, птеродактили, ихтианозавры, не говоря уже о тиранозаврах, это — драконы???
— Драконы, — повторил Иалу.
— Нет, послушайте… — хотел вступиться за хозяина режиссёр.
— Драконы! — перебил его Луи Альберт, водя исподлобья глазами. — И это говорит, заметьте, не ребёнок и не житель Гвинеи, а человек, учившийся в Нью-Йорке, врач.
Луи Альберт многозначительно поднял вверх указательный палец.
— Если мир не сотворён, то, как же, интересно, возникла вся эта красота? — Иалу перевёл взгляд с облаков за окном на водопад в золотой раме. — Ведь кто-то создал её?
— Мой брат, вот кто! — язвительно бросил Луи Альберт, рассчитывая в два счёта разгромить соперника в споре, но тот неожиданно уклонился от словесной дуэли.
— Брат? Отлично. Значит, брат. Охотно верю и вижу, ваш брат, несомненно, гениальный художник. Жаль, никогда раньше не слышал его имени. Водопад ПОЧТИ КАК настоящий, — Иалу не заметит, что произнёс так же язвительно «почти как» как Луи Альберт «мой брат». — Художникам дан великий дар — творить, но если даже воссозданная реальность, — Иалу подчеркнул голосом «воссозданная», — так прекрасна, но насколько гениальный Творец создал всю эту красоту в её первозданном виде.
В поисках новых доводов, Луи Альберт вонзился взглядом в картину, и ему показалось, что Ниагара на картине зашумела…
34.
Я знаю ещё одного человека, который видит ангелов. Ей всего три года, моей крестнице, с которой её родители, мой брат Егор и
