браком с Робертом Хайдаровичем, — обрываю тетку на полуслове. — Я уже в браке. Заключила вчера в Ленинском загсе. Можете даже номер посмотреть, у вас есть база.
Теперь на меня смотрят в четыре глаза тетка и Роберт.
Да, мне надо сказать спасибо Пашке, когда я ему все рассказала, что возможно бедна, как церковная мышь, и за душой у меня не гроша. Он вдруг предложил мне не тянуть, а сразу расписаться. И я согласилась. Он дал на лапу такой же тетке, как та, что сейчас стоит передо мной, и та нас быстро расписала.
Вот сейчас мне это и пригодилось.
— А развод нам сразу не получить, — говорю я спокойно. — Моя мать только что убила моего отца, значит, полгода у меня на вступление в наследство.
Я даже не знаю, достанется ли мне наследство, но говорю уверенно, так, чтобы отбить у Роберта любые мысли в сторону брака.
— А мой муж точно со мной просто так не разведется, как узнает о наследстве, так будет тянуть с разводом.
Не, Пашка точно не возьмет от меня ни копейки, ну этим знать об этом не обязательно.
Лицо у Роберта становится красным, даже на шее выступают некрасивые красные пятна, он сжимает и разжимает кулаки. Давно бы уже ударил меня, но тут свидетель.
— Федька, — кричит он кому-то в сторону коридора.
— Роберт Хайдаровичем, я не могу вас сочетать браком, вы меня понимаете, — бормочет растерянная госслужащая.
— Федька, — еще громче орет Роберт.
На его крик из бокового коридора показывается здоровая толстая харя, жующего парня.
— Чо?
— Этих двоих в подпол, готовь машину, — командует Роберт.
— Как в подпол? — бледнеет дамочка.
— Разберусь, приеду, продолжим, — резко обрывает дамочку Роберт.
— Роберт Хайдаровичем, мы так с вами не договаривались, — хватает его за рукав дамочка, он лишь отвешивает ей пощечину, от которой та падает в обморок.
Нас хватают двое подручных и волокут вниз. Открывается дверь возле кухни, и нас сталкивают по лестнице вниз, там, где в полутьме холодно и сыро.
— Ох, хотела заработать денежку на подарок сыну к свадьбе, — бормочет отчаянно тетка. — Заработала, называется. Ох, черт меня дернул с Хусаиновым связаться.
— Скажите спасибо, что не убили, — утешаю ее я.
А у самой в голове мысли всякие вертятся. Руки то мне не связали. Значит, есть у меня выход.
Смотрю по сторонам. В одном из углов нахожу бочки. Видимо в них хранили вино. Бочки пустые, но достаточно крепкие. Тут же расположены стеллажи с сыпучими продуктами, в углу холодильники, там сыры, колбаса. Есть даже отдельный холодильник с минералкой.
Благодарю создателя и беру бутылку в руки. Жажда наше все.
Проходит несколько мгновений, наконец, жажда утолена. И тут мои глаза натыкаются на люк. Если подтащить несколько бочек, то вполне можно достать до люка.
— Помогите мне, — прошу тетку.
— Вы с ума сошли, — пищит та.
— Ну, и ждите, он придет и вас убьет, — спокойно говорю тетке.
Та лишь отворачивается и вытирает слезу.
Вот ведь дура.
Я не сдаюсь и подтягиваю боки. Пришлось сбросить сапожки, чтобы залезть на них. Взгромоздившись, продую открыть люк. Но он не поддается, дверки люка закрыты, в скобы вставлена доска. Но где наша не пропадала.
Осторожно, по миллиметру пытаюсь сдвинуть доску в сторону. Проходит минута, другая, но доска, что запирала вход, поддается. Работать приходится очень медленно, я не знаю, есть ли с той стороны охрана. Но окрика я не слышу, поэтому продолжаю сдвигать ее в сторону.
— Ну, вылезешь, — бурчит тетка снизу, — и что? У тебя нет шубы.
Действительно, сложно бежать по морозу без одежды, но об этом я подумаю потом. Главное сейчас сбежать.
Глава семнадцатая
У наших похитителей совсем мозгов нет. Мало им попало в прошлый раз. Так и в этот раз они не очень-то нас и охраняют.
С трудом, но я выбралась через люк. Пришлось подтягиваться на руках, а у меня с физическими упражнениями как-то с детства не задалось.
Если бы не тетка, то вряд ли бы я вылезла.
Без шубы, в тонких колготках и кофточке стоять на холодном декабрьском ветру не комильфо, можно и подморозить себе что-нибудь, поэтому я засеменила в сторону выхода. Благо в доме было два входа, впрочем, как и у нас в особняке, один вход центральный и один для прислуги и хозяйственных нужд. Правда, добравшись до угла здания, замечаю, что напротив входа будка охранника. И надо как-то обогнуть крыльцо и проскользнуть в двери.
Охранник — молодой парень, настолько юн, что молоко на губах не обсохло. Этакий увалень, тело выросло, а мозг — нет. У него в руках мобильник, и он явно играет в какую-то игрушку, так азартно, что чертыхается и матерится, абсолютно забыв про ворота.
Осторожно крадусь вдоль высокого, огороженного крыльца, но мастер игры в игрушки, видимо, близок к финалу, и с такой силой жмет на кнопки, что забывает про свои обязанности. И я проскальзываю внутрь.
Дом встречает меня тишиной. Здесь тепло, и на какое-то время я забываю обо всем, прижавшись к батарее. Озябшие руки колет, как иголками, а по телу пробегает озноб.
Но время терять нельзя, в любой момент может вернуться Роберт со своими прихвостнями. И я скольжу вглубь дома. В коридорах пусто, где-то бубнит телевизор. В большом зале на диване лежит один из охранников и храпит. Умаялся бедненький от безделья. В комнатушке напротив слышу бормотание, ахи и вздохи, заглядываю. Ха, ха, ха! Там второй охранник смотрит порнуху. На экране негр с огромным членом трахает белобрысую телку так, что та верещит от счастья. Охранник смотрит на это с жадностью, причмокивая губами в такт. Позади него на столике стоит жбан с пивом и большая кружка.
Пока он занят, самое время освободить вторую заложницу. Вот только как нам отсюда выйти?
Снова возвращаюсь в коридор. На большой вешалке висит одежда охранников. Что-то наталкивает меня на мысль, хорошо бы ее обыскать, а вдруг там есть оружие. Начинаю ощупывать карманы. В основном во всех ленты презервативов, деньги и смятые пачки сигарет. Но в одном из карманов вдруг обнаруживаю пакет, а в нем, как конфетки, разные таблеточки. Их так много, что я немного ошарашена. Но потом начинаю в голове выискивать по памяти название наркоты. И тут мне приходит гениальная мысль. Забираю из мешка несколько таблеток и крадусь обратно. В комнатенке ничего не изменилось. Только охранник спустил штаны и сейчас активно тискает своего маленького дружка под аккорды охов и ахов. А
